– А во что же ты веришь?
– Что ты с самого начала была права, говоря о том, что он работал. Что он занимался каким-то служебным делом, но почему-то не хотел, чтоб об этом знали ты или мы. Например, вполне возможно, что он длительное время за кем-то следил и преследуемый убил его в отчаянии. Оке умел очень ловко наблюдать за людьми, которых в чем-то подозревал. Это его забавляло.
– Я знаю, – сказала Оса.
– Можно наблюдать за кем-то двумя способами, – продолжал Колльберг. Или ходишь за ним как можно незаметней, чтобы узнать о его намерениях, или преследуешь его совершенно открыто, чтобы довести до отчаяния и принудить взорваться или как-то иначе выдать себя. Стенстрём владел обоими способами лучше, чем кто-либо другой.
– Кроме тебя, еще кто-нибудь так думает? – спросила Оса.
– Да. По крайней мере, Мартин Бек и Меландер. – Он почесал затылок и прибавил: – Но такое предположение имеет много слабых сторон. Мы теперь не будем на нем останавливаться.
Она кивнула.
– Так что ж ты хочешь узнать?
– Я и сам хорошо не знаю. Как-то надо двигаться дальше. Я не уверен, что во всем тебя понял. Что, например, ты имела на уме, когда говорила, что он последнее время носил оружие? Когда это – последнее время?
– Когда я встретила Оке больше четырех лет тому назад, он еще был мальчишкой, – спокойно молвила она.
– В каком смысле?
– Он был несмелый и наивный. А когда его убили три недели тому назад, он был уже взрослый… – Оса помолчала, потом неожиданно спросила: – Ты сам считаешь себя храбрым? Мужественным?
– Не особенно.
– Оке был трусоват, хотя делал все, чтобы перебороть свой страх. Пистолет давал ему определенное чувство безопасности.
Колльберг сделал попытку возразить.
– Ты говорила, что он стал взрослым. Но с профессиональной точки зрения этого не видно. Ведь он же был полицейский, а дал себя застрелить сзади. Я уже говорил, что мне трудно этому поверить.
– Именно так, – молвила Оса Турелль. – И я этому совсем не верю. Что-то здесь не согласовывается. Попробую объяснить, чтобы тебе стало понятно, как изменился Оке за время нашего знакомства. Когда мы впервые оказались в этой комнате, последнее, что снял с себя Оке, был пистолет. Видишь ли, хотя он на пять лет старше меня, более взрослой тогда была я. Но нам было очень хорошо вместе, и большего ни он, ни я не желали. Теперь ты понимаешь, почему я сказала, что Оке не мог мне изменить? Постепенно я почувствовала, что он становится в чем-то мудрее меня. Он уже не приходил ко мне с пистолетом, был весел, уверен в себе. Может быть, это я так на него повлияла, может быть, его работа. А скорее и то и другое. Да и я изменилась. Забыла даже, когда последний раз ходила в театр. Но вот этим летом мы поехали на Майорку. Как раз в то время произошел очень скверный, тягостный случай в городе.