От всей души я поблагодарил этого человека, и мы расстались, ночи я не стал: подошел к полотну и затаился, а когда мимо прошел и удалился патруль, я бегом перескочил через полотно и скрылся в лесу.
Погода портилась. Пошел мелкий, моросящий дождь. Я почувствовал озноб и усталость, одежда промокла.
Ночью я не решился идти по мокрому лесу, выбрал дуб, под которым еще было сухо, устроил из веток ложе и, чуть согревшись, уснул.
Проснулся я от пронзительного звука. Было уже совсем светло, внизу проходила узкоколейная железная дорога. Маленький паровозик, посвистывая, тащил штук пять открытых вагончиков. Они были набиты солдатами. «Вот так Беловежская Пуща! Вот так партизаны!» – подумалось мне. Решил немедля уйти подальше от этого места. Однако за узкоколейкой лес кончился, вдали виднелась дорога, тянувшаяся с запада на восток. Она была вымощена булыжником.
Одежда моя была сырой, и, чтобы не продираться через мокрый кустарник, я решил идти по дороге. Она вывела меня к сожженной деревне, где среди обгоревших стволов торчали печные трубы.
Вдруг сзади послышалось цоканье конских копыт. Оглянуться я не смел, чтобы не вызвать подозрения, лишь ускорил шаг. Впереди показались идущие навстречу несколько женщин с кошелками. Мы поравнялись раньше, чем меня нагнала лошадь. Я бодро спросил женщин, куда ведет эта дорога, а сам оглянулся – меня нагоняла подвода, в которой сидел человек в штатском. От сердца отлегло.
– Хиба ты не знаешь? – засмеялись женщины. Очевидно, они приняли мой вопрос за шутку, но ответили: – В Нарев идэшь! В Нарев!
Мы разошлись, а подвода нагнала меня. Я махнул рукой ездовому:
– Может, подвезешь?
Крестьянин остановил коня, подвинулся, и я сел рядом. Ехали молча, пока молчание не нарушил хозяин подводы:
– Видкиля и куды идэшь?
– Убежал из плена, иду к своим! – выпалил я. От неожиданности крестьянин натянул вожжи и притормозил коня.
– Ты шо, хлопче? Шуткуешь аль правду говоришь?
– Правду говорю!
– Так туташь вокруг немцы! Як же ты пройдэшь? Убьют тэбэ!
Тем временем подвода въехала в сосновый лес. Как свечки, стояли сосны по обе стороны дороги, отливая золотом стволов в пробивавшихся сквозь тучи солнечных лучах. Дождь прекратился.
– Ладно, парень! Слухай мэнэ! Сядай спокойно и робы, шо я буду робыть!
Меня огорошило увиденное впереди. Я чуть было не соскочил с телеги. Мы подъезжали к новому свежерубленому коттеджу с большими окнами, террасой и черепичной крышей. Дальше вдоль дороги стояло несколько таких домов. На крыльце и скамьях около них сидели офицеры и солдаты. В глубине леса просматривался высокий дощатый забор.