И Счастливчик, поняв всю тяжесть возложенной им на себя чужой вины, прильнул к груди бабушки и залился слезами.
* * *
— Кирушку и Шуру барышня к себе просит, — заглядывая в спальню мальчиков, торжественно провозгласила няня.
В это время Ивась только что успел запустить подушкой в Ваню Курнышова, который, в свою очередь, схватив с окна лейку с водой, предоставил своему маленькому товарищу возможность познакомиться с холодным душем.
— Бесстыдники! Угомону на вас нету, — негодовала няня, — ни ночью, ни днем!
— Холодные души рекомендуется принимать во всякое время суток, — деловым тоном заметил Ваня, в то время как мокрый, как утенок, Ивась отряхивался от воды, неистово хохотал и кричал:
— Ну, постой же ты у меня!.. Я тебе такого гусара в нос запущу! Усни только!
Когда Счастливчик в сопровождении Орли вошел в комнату Ляли, та сидела над книгой у стола.
В ее небольшом уголке было тихо, тепло и уютно. У киота с образами горели лампады, и их мерцающие огоньки освещали суровые лица святых на иконах… И лицо Того, Кто смотрел из-под тернового венца печальными кроткими очами, говорило без слов о всепрощении в любви.
Ляля опустила книгу на колени и смотрела на входивших к ней мальчиков.
— Кира! — произнесла она, лишь только маленький брат приблизился к ней. — Я все знаю. Это не ты положил змею в корзинку Авроры Васильевны, а Шура…
— Шура! — обратилась она к мальчику, в то время как вспыхнувший до корней волос Кира опустил свои правдивые глаза. — Зачем ты не сознался?
Орля сурово сдвинул брови и потупился.
— Она — злая! Она бы заела меня! И Гальке бы опять со мной якшаться запретила, — угрюмо пробурчал тот.
— А если бы Киру наказали, что бы тогда сделал ты?
Черные глаза Орли вспыхнули ярко.
— Тогда бы я пошел и сказал, что это я.
И так как Ляля все еще смотрела на него своими кроткими глазами, он прибавил, заливаясь румянцем по самую шею:
— Или ты не веришь, барышня Ляля, что сказал бы?
Рука калеки-девочки легла на плечо Орли.
— Нет, верю, — проговорила она просто. — Но мне мало этого. Я бы хотела, чтобы ты чем-нибудь добрым и хорошим отплатил Кире за перенесенную им ради тебя неприятность.
— Я? — глаза Орли зажглись новыми бойкими огоньками. — Да я за него, кажись… Кирушка, хочешь я тебе живьем белку из леса раздобуду? А не то лисенят приволоку. Я их норы искать умею. Хочешь?
— Нет… Не того от тебя надо, Шура, — остановила расходившегося мальчика Ляля, — обещай здесь, что ты для удовольствия Киры и моего начнешь хорошо учиться, прилежно заниматься, не грубить Авроре Васильевне… Слушаться ее… Забыть своп резкие замашки… Обещаешь?