— Вы чем-то расстроены, Вася? — спросила Татьяна — Вы все время молчите.
— У меня почему-то сильно разболелась голова, — ответил Вася.
Татьяна осторожно дотронулась рукой до его лба и воскликнула:
— О, да у вас температура! Вам нужно обязательно полежать, а я вас заставила столько ездить со мной. Я не знала, что вы нездоровы. Я совсем сегодня не берегла вас, милый.
В другое время это «милый» заставило бы Васю ликовать, а сейчас он только улыбнулся какой-то жалкой, улыбкой.
— Завезите меня в Дом офицеров, я там посоветуюсь кое с кем, как мне быть. А завтра вы будете совсем здоровым, да? Будьте умницей, поправляйтесь.
У Дома офицеров Татьяна еще раз повторила:
— Поезжайте домой, выпейте аспирин и сейчас же ложитесь в постель. Я уверена, что завтра вы будете здоровы, и мы обязательно встретимся. Я вас буду очень ждать, Вася.
Васю не нужно было уговаривать ехать домой. Ему хотелось поскорее подняться наверх и очутиться в уютной квартире профессора Юрия Максимовича Кокорева. Никогда в жизни, кажется, ему так не хотелось быть дома, как в этот вечер.
Сурен Акопян снова появился на пристани водной станции в тот момент, когда яхты вернулись с моря и начальник станции Садыхов прошел в служебный кабинет. После трехминутного объяснения Акопян уже знал, что вахтер водной станции Худаяр Балакиши оглы живет в селении Гюмюштепе в собственном доме № 39 по Виноградной улице. А пятнадцать минут спустя Чингизов, Акопян и Денисов мчались в Гюмюштепе.
Они постучали в полуоткрытую дверь домика Худаяра. Никто не ответил. Вошли в комнату. Денисов нажал кнопку электрического фонаря. Перед ними на полу лежал с неестественно откинутой набок головой мертвый Худаяр Балакиши оглы. На вбитом в стену гвозде висела морская фуражка. В углу стояла большая пустая корзина из-под винограда.
Легкая жизнь Василия Кокорева
Васе открыла Григорьевна — старая домработница, жившая в семье Кокоревых уже свыше двадцати лет. В переднюю доносились голоса. У Анны Марковны были гости. Вася молча прошел в свою комнату и, не раздеваясь, бросился ничком на тахту. Ему хотелось заснуть и все забыть, но перед глазами его неотвязно стояла картина: Худаяр, падающий на пол, с нелепо свесившейся, как у тряпичной куклы, головой. Заснуть он не мог.
— А Вася-то домой пришел не в себе вроде, не заболел ли? — сообщила Григорьевна Анне Марковне, выбежавшей на кухню поторопить с чаем.
— Что же ты мне раньше не сказала?! — встревожилась мать и побежала в Васину комнату.
— Что с тобой, мальчик мой, почему ты так рано вернулся? Почему ты лежишь одетый?