«Да… мы нашли эльфа» — в мысленном голосе слышится сомнение. В чем он сомневается?
И откуда в некромантском замке еще один эльф?
«И в чем проблема?»
«У него кровь несъедобная!» — в голосе такая вселенская обида. У ребенка отобрали самое лучшее лакомство.
Так, стоп! Почему у эльфа кровь несъедобная? С каких это пор?!
«Хочу видеть этого эльфа, пусть кто-то из вас привезет его ко мне» — приказываю.
«Слушаюсь, мой Лорд!» — браво отчеканил мой собеседник и отключился.
Ну вот. Теперь только ждать. При нужде мои вампиры вместе с этим новым эльфом нагонят меня быстро. А там и посмотрим, что это за чудо природы такое.
Нет ну почему, еще вчера я была уверена, что влюблена в этого злобного упыря? Он, по-моему, специально издевается. Потому что так улыбаться можно, только когда сделал кому-то гадость намеренно. Ей богу, я в последнее время не знаю, чего мне больше хочется — придушить гада или зацеловать насмерть! А поскольку второе в ближайшем будущем кажется маловероятным, то я регулярно пытаюсь сделать первое. То же, в общем-то, без особых результатов. Ну не считать же, в самом деле, результатом дружный хохот всего каравана, наблюдающего за нашими потасовками? Эти добрые люди мне искренне сочувствуют, но все равно ржут, как кони, когда я в очередной раз, поцапавшись с Антоном, тяну руки к его шее. Как-то раз он даже сопротивляться не стал, позволил мне его душить. Я полчаса тужилась, надеясь хоть синяки оставить, раз ничего больше не получается. А этот — как бы его обозвать-то? — подлый вампир, картинно закатывал глаза, изображая предобморочное состояние, да еще и комментировал:
— Ух, какой массажик! Давай-давай, поднатужься, а то что-то слабовато.
А я пыхчу, как сердитый ежик, стараюсь. Так и не придушила гада. Обидно, да.
Караван, не торопясь, двигается дальше. Время от времени на нас нападают какие-то кракозябры. Иногда страшные, как ночной кошмар, иногда нелепые до слез, в последний раз, например, прилетела группка маленьких шариков с крылышками. Чья больная фантазия могла породить все это? Антон говорит, что большинство из них, вообще, как бы не совсем живые. Что-то вроде биологического конструктора, существующего только благодаря здешней, дикой мешанине магии. Еще вроде бы здешний злобный божок этому способствует, но за руку его никто не ловил. Вампир говорил так, словно верил в существование богов. Или ему просто нравится это махровое язычество?
— Да что в них верить? — хмыкнул он в ответ на мое недоумение. — Нужна им моя вера. Нас же никто кроме Холоса не примет. Но как раз с ним у вампиров с самого начала натянутые отношения. У Холоса давно и прочно заскок на почве того, что в мире не должно существовать ничего живого, потому как нежить гораздо совершенней. И время от времени он пытается осуществить свои глобальные планы по переустройству мира. Пока что безрезультатно. Но проблем от него…