— Ева, я должен объяснить тебе, почему уехал… Я не хотел, не хотел. Это все Натали, она поставила мне условие. Пойми, я хочу, чтобы мы были счастливы… Это все ради тебя, ради нас…
— Я знаю, — ответила она, тяжело дыша, чувствуя, как его руки скользят вверх по ее бедрам, раздвигая ноги. Она закрыла глаза и со стоном приняла его. Последовали резкие сильные движения, Бернар рычал, постанывал и делал остановки лишь для того, чтобы поменять положение.
Позже, лежа в постели, они рассказывали друг другу, что произошло за время их разлуки. Но, как ни странно, говорили обо всем, кроме того, что было в Москве. Ева даже боялась представить, что было бы, если бы Бернар узнал, как она провела там время и с кем. У Бернара, очевидно, тоже были причины не вспоминать Москву. Но Ева когда-нибудь расспросит обо всем Фибиха.
— Я хочу пожить на воде, — заявила Ева уже в машине, когда они возвращались домой. — Ты бы смог управлять яхтой? Пусть она будет маленькой, но непременно белой.
Бернар повернулся к ней, и она увидела, что он улыбается.
— Управлять яхтами — это мое хобби. Считай, что мы уже в пути.
* * *
Сначала они хотели отправиться вдвоем, но Натали, предвидя заранее весь отдых возле плиты, посоветовала им все же взять Сару.
Яхта называлась «Коллетт». Бернар нанял ее у одного торговца рыбой. Это была обычная яхта с двумя каютами и хорошо отапливаемым помещением, в котором Сара готовила. Ева, как ребенок, радовалась возможности отдыхать и работать на свежем воздухе и все время, с утра до самого вечера, проводила у мольберта. Она писала пейзажи, делала зарисовки с Бернара, который ловил с палубы рыбу.
Стояла теплая сухая погода, и ничто не мешало им продвигаться по намеченному маршруту Париж — Руан — Гавр по Сене, а дальше, если позволит погода, по Ла-Маншу до Шербурского порта и назад.
Сара в свободное время вязала что-то у себя в каюте и слушала музыку по приемнику. По ее виду нетрудно было понять, что ей это путешествие явно не по вкусу. Она практически не разговаривала и, только подавая на стол, сообщала: «Завтра будут почки по-венски» или спрашивала: «Вам шоколаду или кофе?» Но готовила она действительно отменно.
Чего стоило баранье рагу и лепешки с апельсиновым конфитюром!
Потом зарядили дожди, и Еве пришло в голову написать свой портрет. В теплой каюте при свете яркой лампы она усаживалась напротив зеркала с альбомом на коленях и пыталась сперва сделать эскиз карандашом. Но, сколько бы рисунков она ни делала, ей постоянно казалось, что на бумаге изображена совершенно Другая женщина. Хотя Бернар утверждал, что «очень похоже». И только когда она начала работать маслом, появилось сходство.