Вдруг Мордонт, чьи глаза были острее, а внимание — живее, чем у отца, вскочил с криком:
— Боже мой, там, в Русте, судно!
Мертон посмотрел на северо-запад, где действительно среди бушующих вод виднелся какой-то предмет.
— Оно потеряло паруса, — сказал Мертон и, поглядев в подзорную трубу, добавил: — И мачты тоже, по воде носится один только остов.
— Его мчит прямо на Самборо-Хэд, — воскликнул Мордонт. — Оно не сможет его обогнуть!
— Да им никто и не управляет, — заметил Мертон, — экипаж, очевидно, покинул его.
— А в такую бурю, как вчера, — добавил Мордонт, — ни одна шлюпка не могла уцелеть, даже с самыми опытными гребцами. Все, должно быть, погибли!
— По всей видимости, да! — ответил Мертон с мрачным спокойствием.
— И рано или поздно, а все на нем должны были погибнуть. И не все ли равно, поймал ли их птицелов, от которого нет никому спасения, накрыв их своей сетью всех вместе на том вот разбитом судне, или хватал поодиночке, по мере того как случай бросал их ему в руки. Какое это имеет значение? На палубе и на поле боя рок так же подстерегает нас, как дома — за столом или в постели. И если мы счастливо избегнем одной опасности, так только для того, чтобы влачить все то же безрадостное и томительное существование до тех пор, пока не погибнем от другой. Так пусть же приходит тот час, к которому разум должен был бы научить нас стремиться, хотя природа и вложила в наши души непреодолимый страх перед ним. Тебе подобные рассуждения, верно, кажутся странными, ибо жизнь для тебя еще нова, но, прежде чем ты достигнешь моего возраста, они уже станут привычными спутниками твоих мыслей.
— Но я думаю, сэр, — возразил Мордонт, — что такое отвращение к жизни необязательно для всех, достигнувших преклонного возраста?
— Для всех, кто достаточно умен, чтобы оценить жизнь по достоинству, — ответил Мертон. — Те же, у кого, подобно Магнусу Тройлу, животное начало преобладает над духовным настолько, что они способны испытывать наслаждение от одного удовлетворения своих физических потребностей, — те, возможно, подобно скотам, могут находить счастье в самом факте своего существования.
Мордонту были не по душе ни эта философия, ни приведенный Мертоном пример. Он считал, что человек, который так хорошо выполнял свой долг по отношению к окружающим, как добрый старый юдаллер, имеет больше прав на то, чтобы солнце озаряло счастьем закат его дней, чем если бы он ко всему оставался равнодушным. Юноша, однако, не стал поддерживать этого разговора, ибо знал, что спорить с отцом всегда означало в конце концов рассердить его, и поэтому он снова обратил свой взор к потерпевшему крушение судну.