Но сделать это оказалось не так-то просто. Мрачные мысли, казалось, сами по себе носились вокруг, их гнетущий хоровод обволакивал меня какой-то ирреальной паутиной.
Дорогу на кладбище я запомнил плохо. В памяти остались только разговор с Серёгой, да эпизод в метро.
Серёгу я спросил:
— Что можно сказать о человеке, которому в голову приходят чужие мысли?
— А он знает, чьи они? — сразу определился он. И, получив отрицательный ответ, задумчиво проговорил:
— Если бы он это знал, тогда его можно было бы назвать ясновидящим. А если нет, то… Другого термина подобрать не могу. Тогда он — сумасшедший.
Странно, но эти рассуждения меня успокоили.
В метро я начал было читать книгу, но буквы сливались в серый налёт на страницах, к тому же с неё капал чай. Пришлось её спрятать. Не доезжая «Лесной», я почувствовал, что глаза просто слипаются. Из черноты тоннеля на меня взглянул незнакомец в чёрном плаще и шляпе, но мне было уже всё равно.
Я пнул ногой труп мачехи и принялся складывать вещдоки в портфель. Мелькнула мысль поджечь сторожку, но я тут же её отогнал. В самом деле, здесь гости бывали редко, и тела могли пролежать даже несколько дней, прежде чем их найдут. Пожар же, естественно, привлечёт внимание. Необходимо направить следствие по ложному следу. Ограбление! Конечно же, ограбление! Отец никогда не расставался с единственной вещью, напоминавшей о матери — стареньким ожерельем из крупного жемчуга. Ценность его была невелика — почти все жемчужины были не совсем правильной формы. Но убийца мог и не знать, что жемчуг ценится только идеально круглый…Откуда среди пролетариев взяться ценителю жемчуга!
Первым делом я перевернул отца и пошарил в его карманах. Верхняя часть пиджака почти насквозь пропиталась кровью. В этот момент ноги у меня подкосились, и я чуть не упал на колени. Вокруг испуганно зашипели. Поезд подъезжал к «Академической».
Мне стало совсем страшно и одиноко. Как тогда, на платформе. Переполненный вагон до умопомрачения казался похожим на братскую могилу. К счастью, меня из неё быстро вытолкали.
Может быть, напряжение над кладбищем создавали эти динамики? Они были расставлены вдоль всей главной аллеи, и из них беспрестанно неслась тихая печальная музыка. Там, где мы пилили, её слышно не было, даже когда двигатель молчал. Но она играла и, возможно, каким-то образом её воспринимало наше подсознание?
Мы внимательно оглядели берёзу и толстый тополь.
— Сначала спилим её, — резюмировал Фёдор. — Этот баобаб как раз на неё падать будет.
Костю же заинтересовало третье дерево, которое как раз пилить не было нужно — та берёзка, прячущаяся за тополем.