Думаю, что в подобных обстоятельствах телефонный разговор стал бы любому в тягость.
— Сдаюсь! — сказал я им обоим — Серёге и Татке.
— Тогда подъезжай завтра к одиннадцати к их вагончику.
— Хорошо-хорошо. Пока. Позвони завтра.
— Пока.
Я повесил трубку. Наконец-то можно перехватить вредную девчонку половчее. Страшная месть за невнимание — пописать на ноги обидчику — оборачивается дополнительными неудобствами. Придётся ещё раз испытать процедуру одевания. Татка была догадливой. Она уже знала, что её ждёт, и извивалась у меня подмышкой. Одеваться она не любила больше всего на свете. Почти также сильно, как и спать по ночам.
Мумия жены сидела на кровати, поджав под себя ноги.
— Завтра последний раз выхожу на Смоленское, — сказал я ей. — Ты не знаешь, где сухие Настины штаны?
Наивно было надеяться, что она мне ответит. Если бы это произошло, я мог бы испугаться от неожиданности. «Он шарахнулся в сторону от ожившего монстра, роняя ребёнка на мраморный пол…» Какой к чёрту мраморный пол? Впрочем, уронить Татку на паркет тоже немногим лучше. Я посмотрел на номер страницы раскрытой книги, лежащей перед Светкой. За полчаса она продвинулась на 45 страниц. Значит, живая. Хотя… Ещё надо подумать, может ли это являться объективным критерием.
В гостиной меня подкарауливал улыбающийся Гоблин с пистолетом в руках.
— Папа, пу! — заорал он, едва я переступил порог. — Пу! Папа, пу!
По сценарию мне полагалось грохнуться на пол и умереть в мучениях и судорогах.
— Минуточку, — сказал я, метнулся в свою комнату, подкинул орущую девочку Светке, вернулся на порог гостиной и театрально упал, раскинув руки. Несчастная Собака именно в это время возвращалась на своё место в коридоре. Правда, она успела увернуться, но зрелище падающего замертво хозяина наполнило её душонку неподдельным ужасом и непониманием происходящего, отчего ей пришлось разразиться хриплым лаем с подвыванием. Немедленно отозвалась Бабушка, и ругательства возобновились с новой силой. Естественно, Гоблин оглушительно смеялся и показывал Бабушке пальцем на труп отца. В общей суматохе я не сразу различил крик о помощи. Кричала мумия — Татка каким-то образом сползла с кровати и похитила одну из её книжек с нижней полки. Пришлось оживать. Услужливый Гоблин сунул мне сухие штаны для Татки и застеснялся своего хорошего поступка.
— Сумасшедший дом, прости Господи, — закончила ругаться Бабушка. Собака тявкала, как заведённая механическая игрушка. Я дождался, пока Татка сосредоточенно продефилирует в коридор, и закрыл дверь, отгородившись от ноющей, ругающейся, стреляющей из пистолетов и нападающей из-за угла тесноты нашей убогой хрущёвской квартирки. Облегчённо вздохнув, включил магнитофон и надел наушники, поставив ещё один барьер между собой и царящим здесь Вечным Шухером. Как же мы живём, если тяжёлый рок — успокаивает? Жена что-то беззвучно проговорила, хлопая губами, почесала спину и вновь превратилась в мумию.