Вокруг меня шумел город. Мой город, Петербург — Ленинград — Петербург. И звучала русская речь. Впрочем, я бы не расстроился, услышав и немецкую. Наплевать на политику! Коммунисты и наци умирают одинаково нехотя. Многих я ещё убью, невзирая на их убеждения, но это будет потом. Я сильнее их всех, вместе взятых. Я прошёл миллион смертей, чтобы среди них не встретить свою. Я знал, какова цена дара ведьмы. Ведьма подарила мне Силу, и я ещё долго буду наслаждаться своим могуществом. Я вернул себе все чувства, присущие человеку, и не потерял способности, приобретённые псевдомертвецом. Глазами я пожирал суматоху Улиц Сегодня, их многоголосый гул звучал у меня в голове, а где-то на заднем плане восприятия наплывали друг на друга мелодии ушедших поколений — спокойное и плавное чередование образов, неясных намерений и истлевших волнений. Я пьянел от всего этого изобилия, как от самогона. Я направлялся в сторону Невского проспекта. Я хотел послушать музыку смерти Анатолия Костылева и увидеть свинцовые волны Фонтанки, выкатывающиеся из-под Аничкова моста.
Снова и снова в памяти прокручивались эпизоды сражения. Прыжок. О, это был прыжок, достойный… Чушь, никого он не достоин, кроме меня самого. Как это было ловко проделано — в мгновение ока, поймав случайное прикосновение зазевавшегося простака, молниеносно втянуться в него. И затаиться на сутки, наслаждаясь движением крови в артериях, пульсацией сердца, отлаженной работой сложнейшего человеческого организма. Конечно, я не мог сразу оценить его силы, и поэтому решил напасть ночью, во время сна. ПОДОНОК. Бесспорно, это было мудрое решение. Первая схватка оказалась жестокой. Да, я напал без предупреждения, но воля моя слабела с каждым часом, проведённым вне кладбища. Побочный эффект: во время наших стычек мы обменивались информацией о себе. Но, поскольку я побеждал, передо мной проносилась вся его жизнь, тогда как он видел только бессвязные фрагменты моей. Другой побочный эффект: в это время он совершенно не мог контролировать своё тело.
Всё же мне не удалось свалить его сразу. Я почувствовал, как меня в нём становится всё меньше и меньше. И одновременно снова стал умирающим тополем, засыхающим на собственной могиле. Я предпринял ещё одну попытку, поймав его в момент полудрёмы в метро. И продержался совсем недолго. Его тело отторгало меня, но зацепился я прочно. КОГДА-НИБУДЬ ТЫ ВСЁ ЖЕ СДОХНЕШЬ. Ха, змеёныш, ты ещё здесь? Какая приятная неожиданность! Что ж, мне доставит огромное удовольствие убивать людей твоими руками у тебя на глазах. И начну я — ха-ха! — начну я, змеёныш, с твоей семьи. Я выпотрошу кишки твоей маленькой дочурки и накормлю ими твою жену. ЗАТКНИСЬ, ВЫРОДОК! Нет уж, это ты заткнись! Если не хочешь ускорить это событие, лучше не напоминай о себе. БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! Так говорили многие. И обычно они это говорили, умирая.