Самое интересное: если приблизительно прикинуть маршрут неизвестной машины, получается, что он примерно совпадал с тем маршрутом, по которому двигался к схрону спецназ. Это наводило на любопытные размышления, впрочем, особым разнообразием версий не блещущие. Версий наличествовало всего две: либо какой-то чудак действительно заблудился и колесил по окрестностям, либо неприметная, не внушавшая подозрений машина везла что-то на базу — в точности так, как их недавно выбросили в глуши. Обшарпанная цивильная бурбухайка, а в кузове — черт-те что…
Осталось примерно полкилометра. Они перестроились, уйдя с удобного маршрута, шли теперь, выбирая наиболее неподходящие для пешего места. И вот сейчас приходилось уделять гораздо больше внимания не тому, что вокруг, а тому, что под ногами. Напряжение росло.
Рахманин никаких вопросов оперу не задавал — перед выброской они и так просидели два часа, изучая местность по карте и по рассказам тех, кто здесь уже бывал, — весьма приблизительным, впрочем, никто ведь не ходил именно этой трассой, и местность описывали в самых общих чертах.
Слева виднелось удобное место — как для прохода людей, так и для проезда машин. И полковник красноречивым жестом отправил Кешу на место Уланова, в голову колонны. Тот двинулся вперед совсем уж медленно, уставя глаза в землю…
Он не был, строго говоря, сапером по основному раскладу — но у него давным-давно обнаружилась склонность именно к минно-взрывному делу. У каждого свои таланты: Уланов, к примеру, был незаменим в разведке и боевом охранении, он как-то ухитрялся за версту учуять двуногую опасность; Доронин, так уж случилось, осваивал необходимые в работе иностранные языки быстрее всех; Антон, несмотря на свои габариты, в рукопашке был сноровистее иных, более щупленьких. И так далее. У каждого рано или поздно проявляется склонность, а уж дело начальства — ее подметить и тренировать…
Первую мину Кеша обнаружил буквально через минуту — именно на той трассе, которой двинулся бы человек недостаточно опытный или беспечный, таилась хорошо замаскированная ниточка. Мина оказалась не натяжная, а обрывная: непрочная ниточка, моментально рвется от самого ничтожного усилия, и — ничего хорошего для неосмотрительного странника.
Ниточку обозрели на всем протяжении, выяснили, к чему она прикреплена с обеих сторон, и, разумеется, оставили в покое, аккуратненько обошли. Точно так же обошли и обозначившийся поперек дороги проводок — уже классическую натяжку, присобаченную к чуточку переделанной «черной вдове», солидной противопехотной мине, плевавшейся картечью на приличное расстояние и с нехилым «веером охвата».