— Нет, оно, коли хотите, так вовсе не задаром, а за дело, — возразил Стерлядкин.
— Да как же это? За какое дело?
— А вот за какое: выслушайте и согласитесь, что Трутневу не задаром достаются эти векселя и закладные… Вот недавно, по лету, вздумал мой мужичок продать выкормка-меренка. Лошадь, знаете, не хозяйственная, мужику неподходящая: в соху слаба, борона тоже ей не под силу, а побежка налегке есть; не то, чтоб иноходь, а так, трепачок; откуда ни возьмись Трутнев. Бац, бац по рукам: за сорок за пять стащил у мужика вислоухого жеребенка, продержал недели две на конюшне, подчистил, подстриг ушки, расчесал гривку, запряг в беговые, да и махнул к другу под крыльцо: тот, как взглянул на казанского иноходца, и разинул рот… Как вы думаете, на чем покончили? — спросил Стерлядкин.
Мы все молча и вопросительно взглянули ему в лицо.
— Взял он у друга коренную-битюга; лошадь рублей в двести, пролетки московские, в шестистах на ассигнации, да векселек в триста целковых: теперь ведь на ассигнации векселей не пишут! Вот и говорите — даром! Ан не даром! Так и во всем… Стерлядкин, как видно, хотел продолжать, но остановился и начал вслушиваться; мы тоже обратили головы к окну: оказалось, что на двор въезжали наши охотники. Степан Петрович тотчас начал отдавать приказание человеку, как разместить обоз и охоту. Вскоре затем, без зова и доклада, появился у двери плотный детина в синей черкеске с патронами на груди; в одной руке держал он косматую шапку, а в другой письмо.
— А! Афанасий! Здравствуй! Как ты попал сюда? — заговорил граф к вошедшему.
— Алексей Николаевич приказали кланяться и просят поспешить, — сказал Афанасий, поднося письмо графу.
— Как же ты узнал, что я здесь?
— Я было ехал в Клинское, да версты за четыре отсюда встрел охоту вашего сиятельства…
Атукаев углубился в чтение, но, не конча всего письма бросил его на стол и обратился к нам с досадой:
— Ну, вот вам и новость, господа! Жигуновы с компанией едут на наши места! Ну, что это за народ! Цунятники… дела не делают, а другим портят! Вот, читайте! — продолжал он, кидая письмо через стол.
Я схватил и прочел вслух следующее:
— «По обещанию твоему, я ждал тебя весь день пятого и, не дождавшись, сегодня в ночь посылаю нарочного. Поспеши, пожалуйста, как можно скорее, потому что дальше пятницы я ждать не могу и тронусь, чтоб захватить по дороге ближайшие отозванные места в Чурюкове, Бокине и дальше. Вот еще новость: я узнал наверное, что Жигуновы с компанией идут на наши лисьи Новохоперские места. Если вы не поспеете ко мне в Братовку раньше десятого, то идите прямо к Чурюкову, где я буду стоять на крови, или в Бокино на передох, где стану поджидать вас. Твой и пр. Алексей Алеев».