Это невозможно — сон наяву! Он не видит глаза мужчин, меняющиеся от голубого к желтому; его мать красива и добра к нему; бояться нечего; никто не умирает; и только чайка представляет опасность для моллюска. Джек закрыл глаза, и лифт начал подниматься.
Эта штука из песка смеялась над ним.
Двери лифта раскрылись, и Джек вышел. Он миновал закрытые шахты других лифтов, повернул налево и помчался по коридору к своей комнате. Здесь его бег выглядел не столь неуместно. Они занимали номера 407 и 408 — две спальни, маленькую кухню и гостиную с видом на океан. Его мать раздобыла где-то цветы, расставила их в вазы, рядом поставила маленькие фотографии в рамочках.
Джек в пять лет, Джек в одиннадцать лет, Джек, еще младенец, на руках у отца. Его отец, Филипп Сойер, за рулем старой развалюхи, вместе с Морганом Слоутом едущий в Калифорнию. В те времена они были настолько бедны, что часто ночевали в машине.
Джек распахнул дверь гостиной в номере 408 и позвал: «Мама! Мамочка!» Его встретили цветы и улыбающиеся фотографии, но ответа не последовало. «МАМА!» Сзади захлопнулась дверь. Джек почувствовал холодок внизу живота. Он выскочил из гостиной в большую спальню справа. «МАМ!» Другая ваза с высокими яркими цветами. Пустая постель выглядела, как насмешка. На столике батарея пузырьков и бутылочек с витаминами и всякой всячиной. Джек обернулся. В окне спальни мелькали какие-то тени.
Двое мужчин из автомобиля — ни их самих, ни машину Джек описать бы не смог, — и они тащат его мать…
— Мама, — заорал он.
— Я тебя слышу, сынок, — донесся до него из двери ванной голос матери. — Что стряслось?
— Ох, — выдохнул он, и почувствовал, как все тело расслабляется. — Ох, извини! Я не мог понять, где ты…
— Принимаю ванну, — рассмеялась она. — Готовлюсь к ужину. Надеюсь, возражений нет?
Джек понял, что ему незачем идти в ванную. Он упал в одно из расшатанных кресел и с облегчением смежил веки.
С ней все в порядке.
«ПОКА все в порядке», — прошептал приглушенный голос, и он вновь увидел воронку в песке.
В семи или в восьми милях по прибрежному шоссе, как раз около универсального магазина Хэмптони, они нашли ресторанчик под названием «Царство омаров». У Джека осталось сумбурное впечатление от прошедшего дня — он уже начал забывать о случившемся. События на пляже оставили лишь слабый отпечаток в его памяти. Официант в красном пиджаке с желтой эмблемой на спине, изображающей омара, проводил их к столику у длинного узкого окна.
— Мадам желает выпить? — У официанта было каменное выражение лица уроженца Новой Англии, и Джек, взглянув на свой спортивный костюм и отлично сшитое выходное платье матери (от Хальсона) сквозь призму этих водянисто-голубых глаз, почувствовал, как в нем закипает бешенство. «Мама, если ты на самом деле не больна, какого дьявола мы здесь делаем? Это же кошмарное место! Этою безумие! О, Боже!» — Принесите мне бокал неразбавленного мартини, — сказала она.