Когда Анджи кончает, она размахивает головой из стороны в сторону и восклицает: O fuck! O fuck!
Другие женщины обыкновенно восклицают: O God! O God! Если использовать определение силлогизма, то получается, что Fuck=God, и это не далеко от истины.
Мы лежим обессиленные, и её пизда всю ещё пожимает мой хуй, который опадает, так что очередное пожатие выталкивает его.
Ко мне возвращаются мысли о Карен, но уже холодные, здравые, созерцательные, но все-таки возвращаются же.
Идеал женщины найти нельзя. Но есть возможность иметь много женщин и составить, как из мозаики, идеальную женщину, беря от каждой то, что в ней является для тебя лучшим.
На следующий день я позвонил Бобу. Он явно ожидал моего звонка, и на вопрос, что же он должен мне рассказать по просьбе Карен, он предложил встретиться в баре, поскольку это не телефонный разговор. Когда я вошел в бар, он уже ждал меня и помахал мне рукой. Это был тот же бар, где не я соблазнял Карен, а где я и Карен соблазнились друг другом. И столик был тот же, за которым мы тогда сидели.
— Я знаю, как вы хорошо провели время, — с места в карьер начал Боб, что мне и было по нраву.
— Чего это Карен устраивает мистику с твоим участием? — спросил я раздраженно.
— Успокойся, — улыбнулся он, и положил свою руку на мою, но я убрал свою больше демонстративно, нежели потому что увидел в этом его гомосексуальные поползновения — это был типичный нейтральных жест. Впрочем, ни в чем здесь нельзя быть уверенным.
Боб вторично улыбнулся моей убранной руке и сказал:
— Ты ей понравился, но она боялась, что если она тебе расскажет о себе, то с тобой может случиться шок или чего доброго ты рассвирепеешь. Такое уже было с ней не раз. Вот она и не хочет больше страданий, а попросила меня помочь.
Если после всего, что я тебе расскажу, ты по-прежнему захочешь с ней встретиться, то она будет только счастлива.
— Ты можешь мне сказать без всяких экивоков, в чем дело?
— Несколько лет назад, — продолжал Боб, улыбаясь, — Карен сделала операцию.
Видишь ли, дело в том, что Карен, бывший мужчина.
— Что? — воскликнул я, вскочив со стула.
— Садись-садись, в ногах правды нет, — засмеялся Боб.
Я медленно опустился на стул, а Боб добавил:
— Она — между.