— Так где, говоришь, Салман? — Обойдя всю квартиру, я вернулся в прихожую и пистолетом потыкал папашу в зубы. У него на губах проступила кровь.
— Уехал он. — Крови прибавилось.
— Его машина стоит у подъезда.
— Он на другой. Сы другом.
— Вернется когда? — Я еще раз влепил глушителем ему по зубам. На этот раз гораздо сильнее.
— Дытей нэ тырогай, шакал! Мэня бивай, бабка бивай… — Он почти плакал. — Дытей нэ тырогай…
— Вернется когда?!
— Нэ зына-а-аю! — Магоматов закатил глаза и начал жадно заглатывать воздух. Но это был блеф. Покрытая щетиной физиономия не утратила нормальной окраски, не приобрела синюшнос-ти, присущей сердечникам. Сталкиваться с подобными представлениями Голобладу уже доводилось.
Я все же нагнулся и пощупал у «дэва» пульс. Нормально. Нормальненько! До стенокардии или инфаркта еще, как минимум, десять лет.
— Вернется когда?!!
— Сыволоч! Шакал! Нэ знаю, когда!
Скорее всего, он, действительно, этого не знал. Сынок уже вышел из того возраста, когда надо отчитываться перед родителями.
— Черт с тобой! Иди на диван. И вымой рожу.
Папаша, кряхтя и хлюпая носом, начал выбираться из-под трюмо, я же отправился размещать старуху и ребятишек.
Потом три часа мы впятером сидели в гостиной, с интересом разглядывая друг друга. По телевизору шло очередное дурацкое шоу, и я пытался найти ответы на каверзные вопросы, иногда пугая старуху «Береттой». Она зажмуривала глаза и откидывалась на спинку дивана. Детишки удивленно приоткрывали рты. Папаша злобно скрипел зубами. За все это время никто из нас не произнес ни слова.
Первым развязал язык папаша Салмана. Он в очередной раз бросил взгляд на часы и прошамкал:
— Час ночи. Он нэ прыдет. Он осталсы у женшин.
Я тоже так думал. И понимал, что упорствовать дальше бессмысленно. Позабавился, нагнал страху и будет. Теперь их ход. Поглядим, насколько они круты. Определим, на что же они способны.
— Я сейчас уйду, — сказал я, — но в любой момент мы можем встретиться снова. И это будет не самый лучший момент твоей жизни. Их жизней… — Я ткнул пистолетом в сторону ребятишек. — И ее… — Указал на старуху. — И твоего недоноска Салмана… И всех твоих земляков… Кстати, а чего же за все это время никто не поинтересовался вашей поганой судьбой? Никто не зашел? Ведь телефончик-то не работает… Где твои земляки?
— Поздно уже. Сыпят.
— Сыпя-а-ат? — Я поднялся из кресла и выключил телевизор. — Плохо, папаша, что спят. Вот проспали бы вас, — я обвел пистолетом комнату, — всех четверых. Эх… Ну, до встречи. Не трогайте больше мою семью. Пожалуйста, прошу вас, не трогайте.