* * *
— Да, надо что-нибудь делать, — пробормотал я. — Потерпите, дайте мне пару дней отлежаться, и я предприму какие-нибудь шаги.
Полина лишь ухмыльнулась в ответ.
Я выбрался из-под пледа и, облачившись в тесный Татьянин халатик, пустился в долгое путешествие до туалета. Меня штормило, я придерживался рукой за стену и громко шаркал ногами по полу.
— Не обоссы унитаз, — заметив меня из кухни, крикнула соседка Инесса Вахтанговна, и до меня донесся гулкий, словно далекая канонада, смех ее мужа Ильи Пантелеймоныча. Все в нашей квартире называли его ласково — Понтя — и любили за веселый разбойный нрав в той же мере, в какой терпеть не могли меня.
— Красавец, — пророкотал из кухни Пантелеймоныч, когда я, сделав дела, выбрался из туалета. — Иди-ка сюда, разведчик. Покурим. Доложишь обстановку на фронте.
Я стрельнул у него сигарету и устало ткнулся задницей в табуретку.
— Опять всю рожу расковырял, — сокрушенно покачала головой Инесса Вахтанговна. В ответ я зевнул.
Коммунальная кухня жила своей насыщенной жизнью. Забежала забрать закипевший чайник балерина в отставке Эсфирь Леонидовна.
— Эх, жалко Татьяну, — буркнула она в пустоту, но все поняли, что эти слова предназначены мне. Потом приковыляла старая дева М. Моисеева.
— Чего фулюганил сегодня днем? — недовольно спросила она. — Рожа разбитая, пьяный, а спать не загонишь. Уж дочки с тобой и так, и по-хорошему. А он все туда же.
Следом за М. Моисеевой объявился Валера. Валера, которого я ненавидел. Которому я завидовал. К которому, по моим подозрениям, по ночам шастала в гости Татьяна.
— Ха-а-а! — радостно гаркнул он и шлепнул меня по спине огромной ладонью так, что я чуть не свалился на пол. Валера успел подхватить меня за халат. — Сиди-сиди, немощный. Не боись, не убью. Чего же ты, гадина, снова такой разукрашенный?
Я попробовал встать, но Валера положил мне на плечо тяжелую руку.
— Сиди-и-и, — нараспев прокричал он. Все остальные с радостным огоньком в глазах наблюдали за этой сценой. — Сиди и рассказывай, когда же ты сдохнешь. Или свалишь куда-нибудь. Здесь ты всех уже заманал.
Валера, здоровый сорокалетний самец-производитель, работал тренером по какой-то восточной борьбе. Лариса два раза в неделю бегала к нему в спортклуб и, по моим наблюдениям, не чаяла в нем души. Впрочем, так же как и Полина. Так же как и Татьяна. Дочки мои пропадали в Балериной комнате целыми днями, возились с его компьютером, торчали перед его телевизором. Часто варили ему обеды. По ночам их сменяла Татьяна. Правда, я ни разу на этом не ловил ее за руку, — или был на работе, или спал в стельку пьяным, — но едкие намеки соседей ввергали меня в пучину сомнений. Я давно собирался серьезно поговорить об этом с женой, но каждый раз малодушно откладывал объяснения.