— Документы? — я протянул ей свои фотографии. — Здесь на обороте все мои данные. Сделай права и комитетскую корку с допуском на оружие. Все. Паспорт у меня есть.
Прежде чем тронуться на зеленый свет, Алина успела засунуть мои фотографии в сумочку.
— Завтра утром все будет готово, — пообещала она. — Скажите, куда привезти?
— Сюда. — Мы как раз проезжали мимо моего любимого вытрезвителя около Московских ворот. — Завтра в час дня припаркуешься здесь. Я к тебе подойду.
Алина молча кивнула в ответ. Она высадила меня у Варшавского вокзала, напомнила:
— Завтра в час дня, — и уехала. Я же прямым ходом пошел в сторону камер хранения.
Деньги были аккуратно уложены в спортивную сумку — десять пачек стодолларовых купюр и десять пачек двадцаток. Сто двадцать тысяч — все точно. Я повесил сумку на плечо и неспеша дошел до метро, где возле обменного пункта загнал две сотенных бумажки невзрачному типу с трясущимися руками. Тип совершенно не внушал мне доверия, но, как ни странно, он даже не попытался меня надуть.
— Удачи, — шепнул трясущийся мне на прощание, и я, не ответив, пошел к стоянке такси.
Часы у входа в вокзал показывали половину четвертого, а меня впереди ожидал еще целый ворох проблем, который я надеялся разгрести до вечера. Для начала заеду в гости к Иосифу, верну ему долг. Потом надо прикупить себе кое-какие вещички, чтобы не пугать народ рваными джинсами, и постараться снять какую-нибудь квартиру. Вернее, не какую-нибудь, а хорошую. И, конечно, побыстрее добраться до стаффордшира, не то он устроит в будке свинарник. Если уже не устроил. Но это, скорее, проблемы Валеры. Хорошо бы, Баксик нагадил ему на тахту… Иосиф Давидович был поражен, когда я с огромным'тортом в руках ввалился в его квартиру.
— Слава, вот уж не ожидал!
— Но я же обещал вам вчера.
— Да, да, конечно. — Больше он не нашел, что сказать. И убежал заваривать кофе, оставив меня наедине с телефоном.
Я быстро обзвонил три агентства недвижимости, и в третьем сразу наткнулся на то, что нужно. Квартира в Сосновой Поляне в новом многоквартирном доме. Уютная, как мне сказали, с итальянской кухней и финской мебелью. Дороговато, но я не стал торговаться — хорошо, когда достаточно денег, — и договорился на вечер о встрече с риэлтером.
Иосиф Давидович немного обиделся на меня за то, что я посидел с ним на кухне всего пятнадцать минут. Обжигаясь, хлебал отлично заваренный кофе, давился бутербродами с колбасой и невразумительно отвечал на вопросы. Самые нейтральные, самые будничные вопросы. Ни слова о том, где я добыл денег и чем сейчас занимаюсь. Это Иосиф Давидович тактично обходил стороной. Он чувствовал, что здесь не все чисто и играл роль человека-«меня ничего не касается». Допив кофе и тепло распрощавшись с Иосифом, я за десять минут добрался до довольно приличного и дорогого универмага, где в течение часа отводил душу в просторных примерочных и напротив блестящих витрин. На улицу я вышел упакованным в шикарный летний костюм за четыреста долларов и в удивительно легкие сверкающие ботиночки. Я успел замазать французской крем-пудрой синяк и остатки ссадин на роже. От меня за милю разило дорогой туалетной водой, карманы были набиты безделушками вроде бумажника от Валентини и инкрустированной пластинками из палисандра зажигалки «Зиппо», а на левой руке болтались часы «Лонжин». Я сменил на себе даже трусы и носки, а в спортивную сумку уложил поверх денег новые кроссовки и джинсы.