– То, что я делаю для тебя, называется работой в секс-индустрии.
Лючио грозно прищурился.
– Не искушай судьбу, Анна. Мне надоела твоя привычка наносить удары, как только ты начинаешь чувствовать себя припертой к стенке.
– А почему я не должна наносить удары? Ты вернулся в мою жизнь, ведешь себя, как судья и присяжный одновременно, говоришь мне, какой я ужасный человек, критикуешь меня как мать, а теперь и как сестру. Я сожалею, что даже отдаленно не приближаюсь к твоим суровым стандартам, но я живой человек и далека от совершенства.
– Я не критикую тебя, а просто реагирую на то, что вижу.
Анна строго взглянула на него.
– Я делаю все, что могу, в очень непростых обстоятельствах.
– Тебе живется трудно…
– Откуда тебе знать, как мне живется? – вскипела она. – Ты родился в богатой семье. Тебе никогда не приходилось думать о хлебе насущном и о том, откуда возьмутся деньги. Тебя окружает все самое лучшее, и при этом ты смеешь рассуждать о моих трудностях.
– Анна, пожалуйста… ты впадаешь в истерику.
Злые слезы показались на ее глазах, и она смахнула их рукой.
– Ты еще никогда не видел настоящей истерики!
– Мамочка? – Сэмми неуверенно подошел к ней. – Тебе грустно?
– Нет, дорогой, я просто…
– Пойдем со мной, Сэмми. – Джинни взяла его за руку. – Папе и маме надо поговорить.
Лючио подождал, пока они ушли, потом снова повернулся к Анне. Она нахмурилась.
– Я не хочу оставаться наедине с тобой.
– Чего ты боишься? – спросил Лючио, насмешливо улыбнувшись. – Что у тебя может возникнуть ко мне какое-то другое чувство вместо ненависти?
– Я не буду испытывать к тебе никаких чувств, кроме отвращения, после того, что ты сделал.
– Осторожней, cara. Тебе никогда не говорили, что не слишком мудро оскорблять своего благодетеля? Он может отказать в помощи.
– Ах ты мерзавец! Самонадеянный, низкий мерзавец. Ты ценой здоровья Сэмми добиваешься того, что тебе нужно.
– Тебе известны условия соглашения, – с невозмутимым спокойствием сказал Лючио.
– Как ты можешь быть таким бессердечным?
– Ты преподала мне хороший урок, cara. Переспав с моим братом, ты изменила меня навсегда.
Анна невольно задрожала.
– Я не могу находиться в обществе человека, который так пренебрежительно относится к проблемам других людей.
– Твои проблемы, Анна, я прекрасно понимаю, – сказал он. – Вник в каждую из них.
Его ленивый взгляд скользнул по ней, остановился на груди, обтянутой стареньким купальником.
– Мне… холодно. – Анна взялась за перила, но он накрыл своей ладонью ее руку и повернул девушку лицом к себе.
– Почти тридцать градусов в тени. Не убегай от меня.