– Что почитать, падре?
Отец Анжело очнулся от своих дум.
– На твой вкус, дитя мое.
– Тогда стихи Кристины Росетти, – сказала Франческа, выбирая из стопки книг изящный томик в кожаном переплете. «Элизабет Кэмерон», прочла она про себя надпись на титульном листе, сделанную рукой ее матери. «Любовь, что сильна, как смерть, умерла…» – начала читать девушка.
Спустя час отец Анжело, дав ей дочитать последнее в книжке стихотворение, закончил урок. Ну что ж, подумал он про себя, ее английский почти безупречен. Покойная миссис Макбрайд, упокой, Господи, ее душу, оказалась славной учительницей. Сколько лет Дафна Макбрайд была ему верным другом и помощницей. И девочку отлично выучила. Не просто отлично – блестяще; слыша английскую речь Франчески, старик живо воображал Англию, которую знал по акварельным пейзажам, развешанным в комнате Дафны.
– Падре, вы меня не слушаете?
Голос Франчески вернул старика из страны воспоминаний, куда он в последнее время уходил все чаще и чаще.
– Прости, девочка, задумался. Что ты сказала?
– Я говорю, может, выпьем по чашечке кофе?
– Кофе – это замечательно. Я пойду взгляну, не пришел ли служка, а ты ступай в кухню. Я сейчас вернусь.
Франческа сунула стихи вместе с другими книгами в сумку и помогла священнику подняться.
– Не медли, девочка, знаешь, ведь синьора Франелли не терпит посторонних в своем святилище.
Он улыбнулся и шутливо воздел руки к небу.
– Дай мне сил, Господи, сладить с этой женщиной!
Франческа тоже улыбнулась и проводила старика до двери. Ей хорошо было известно, как сварливая старая дева донимает его своими капризами.
– А вы без нее жить не можете, падре, – засмеялась Франческа.
– Ну конечно, куда же я денусь! – подтвердил он и добавил: – Через минуту буду здесь.
И коротко махнув ей рукой, он заспешил к церкви, подметая своей длиннополой сутаной каменные плиты паперти.
А Франческа спустилась через темные сени в кухню и принялась готовить кофе.
В девять часов отец Анжело отправился служить мессу, а она, вымыв чашки и прибрав в кабинете священника, чтобы не дать повод разыграться гневу синьоры Франелли, вышла из просвирни.
С последними ударами колокола она подошла к калитке. Навстречу ей торопились одетые в черное старушки-прихожанки. Шустрой стайкой они просочились в церковные врата, и двор опустел.
Франческа постояла в наступившей внезапно тишине, потом сунула под мышку сумку и зашагала в сторону набережной, туда, где сверкало голубизной море.
Когда Франческа спустилась к берегу, его пологий каменистый склон еще покрывала тень. Пробираться по мшистым камням было нелегко, но девушка хорошо знала дорогу.