– Что значит «все»? Пленных?
– Морских свинок и белых крыс. Кошек и собак. И евреев. Или евреек.
Бриджет замолчала, уставившись на Грету. Через несколько минут он продолжил, выражаясь очень точно и без эмоций, потому что никак иначе передать прочитанное было невозможно.
– В лагере был медицинский пункт. Поступающих женщин осматривали на предмет беременности. Если они оказывались в положении, их посылали к нему. Срок требовался не очень большой. Похоже, существовал… критический момент.
– А что он делал? – быстро спросила она. – Расскажите, если это не очень… ужасно.
– Здесь много бумаг, – ответил Стефан. – Часть их них мне не понятна. Он открыл препарат, который назвал стеараном. Вы помните о талидомиде? Для него тоже есть критический момент. После определенного срока беременности он не влияет на плод. Но если его принимать на ранней стадии, то некоторые конечности не вырастают, и ребенок может родиться без пальцев, без рук или ног. Местный эффект, так сказать. А этот препарат дает общий эффект. Рост контролируется гипофизом или его частью – передней долей. Именно на нее влияет этот химикат. Двухмесячный плод – это рыба или рептилия, а четырехмесячный – уже миниатюрный человек. Больше половины срока нахождения в матке он почти не изменяется, а только растет. А эти не росли. При рождении их размер был всего несколько дюймов и вес составлял не более пятисот грамм.
– По зачем это понадобилось? – спросила Бриджет.
Вопрос показался ошеломляюще простым. Вряд ли она поймет его объяснения, но Стефан все-таки решил попытаться.
– Ученый все-таки человек. В характере взрослого сохраняются некоторые черты, присущие ребенку. Многие из людей склонны к бессмысленному разрушению. Для большинства не существует высоких принципов: они поступают так, как диктует и требует общество. Общество, в котором этот человек жил…
(Стефан говорил так бесстрастно, как только мог, но внезапно понял, что не может продолжать. Он закрыл лицо руками, почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы. Слепой живет в мире ужасов, улыбается и счастлив, не зная, что его окружает. Если ему вернуть зрение, он почувствует отвращение к жизни, но найдет в себе силы победить страхи, происходящее – не его вина, говорит он себе. Ведь в том, что он теперь ясно видит, есть и хорошее – например, свет и надежда. И все-таки много лет спустя ужасы все еще живут и остаются частью его самого.
– Что делали с их матерями? – спросила Бриджет.
– После родов их возвращали в лагеря.
– Чтобы убить?
– Зачем же еще?
– А он оставлял себе детей. Но мне все еще не понятно, как они попали сюда.