— Чего плачешь? Сама ж хотела меня с ним разлучить. Даже распрощаться не дала.
— Восемь лет назад я говорила с твоей матерью…
— Нет у меня матери! Циркач-метатель ножей промахнулся — не важно, что по велению отца, — и матери моей не стало.
— Я говорила с твоей названной матерью…
— И такой у меня нет. Никто мне в матери не назывался.
— Зачем ты так, Назарин? Ливия любила тебя самой чистой любовью.
— А, так ты о ней! — расхохотался Назарин и только сейчас, приподнимаясь на локте, открыл глаза и посмотрел на наставницу: — Ты меня с кем-то перепутала.
Может, с Аароном? Ливия — его мать, но не моя.
— Считай, как знаешь, — сдалась Вёльва. Она смотрела в темно-голубые, почти черные глаза своего ученика и чувствовала холод и злобу, которые в этих глазах поселились. — Я говорила с Ливией и рассказала о том, как вы с братом умрете, что оба погибнете от руки темного мага. Но я не сказала, что темным магом окажешься ты! Если ты будешь так же упорен в своем нежелании идти по стопам Симионы, то Тьма убьет тебя, забрав душу, и от твоей собственной руки погибнет кровный брат.
— Докажи, — брезгливо бросил Назарин. Вёльва не нашла, что сказать, и ученик, выждав короткую паузу, продолжил: — Я не мальчик, чтобы верить тебе на слово. Ты множество раз говорила ложные прорицания, зная, что им не суждено сбыться. И делала это только для того, чтобы события сложились так, как тебе надо.
— Я делала это во благо…
— Постой! Ты же знаешь, что Аарон не сможет выполнить возложенной на него миссии. Нет, сможет, но сделает это ценой своей собственной жизни… Нет! Молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать: «Для достижения поставленной цели, глобальной и единственно правильной, надо научиться жертвовать». Так пожертвуй же собой! Но не моим братом! Нет, молчи. Я знаю, ты любишь его, и тебе тяжело отдавать его в руки смерти. Но, только послав его на верную гибель, ты не дашь своему пророчеству исполниться: я не убью брата — ведь к двадцати годам некого будет убивать, — а значит, и не уйду на сторону Тьмы. Ты все рассчитала правильно, но не учла одного — я не дам брату умереть, не дам ему пожертвовать собой… Молчи! Я все сказал, а слушать твою ложь и убеждения не намерен…
Вёльва смотрела, как Назарин собирается, и не знала, что сказать. Впервые за ее долгую жизнь все шло не по намеченному пути. Она воспитала хорошего Видящего — настолько хорошего, что он оказался сильнее учителя.
— Прощай, наставница! — забросив за спину котомку, попрощался Назарин и, не дожидаясь ответа, пошел вслед за братом, точно зная, куда идти.