Сандро остановился и резко рванулся назад. Он должен потянуть для Батури время, привлечь на себя как можно больше внимания. Этот маневр спас жизнь Сандро.
Сделай он еще шаг — попал бы под Плеть Хель, но облако тьмы ударило в стену, сделав в ней небольшую трещину и покрыв тонкой кромкой льда. Тьма, хлад и смерть. Они были близки, как никогда, но фортуна, как возлюбленная или любящая мать, улыбнулась Сандро, подарив ему жизнь. А чародей уже бежал туда, откуда нет возврата, загоняя самого себя в тупик. Впереди ширился обвал, позади спорили между собой заклинания магии смерти, выбирая, какому из них убить наглеца. Жизнь повисла на волоске, а грубый нож Хель уже был занесен, чтобы перерезать спасительную нить.
Помог случай.
Энин, придя в себя, попыталась исправить допущенную ошибку и остановить Сандро.
Заклинание оцепенения угасало медленно, но девушка уже могла двигаться и, шатаясь, вошла в «зал боев». Сандро наткнулся на нее и упал на пол, увлекая вместе с собой и Энин, а уже в следующее мгновение в место, на котором только что стояла некромантка, ударили разом огонь и молния.
Ситуация дала отсрочку, но смерть была так же близка, как и раньше.
Ни о чем не спрашивая Энин, Сандро потащил ее за собой, выволакивая прочь с арены. Для боевого крещения он сделал достаточно, терять жизнь в борьбе ни за что он не собирался, рисковать жизнью возлюбленной — тем более…
* * *
Клавдий сжимал в ладони крис. Откуда не возьмись в руке К’йена возник стилет.
Поединок шел почти на равных, но Батури из раза в раз приходилось отступать, чтобы держать хоть какую-то — насколько позволяли короткие кинжалы — дистанцию.
К’йен же наседал, навязывая свою тактику и бой вплотную. Каэль был мастером оружия — века тренировок сделали свое дело, там, где пасовали врожденные умения, выигрывали опыт и знания. Батури тоже неплохо владел оружием, но он отдавал предпочтение магии, за что мог сейчас поплатиться жизнью.
К’йен наступал, и с каждым разом его удары были точнее и вывереннее, а отбивать их становилось все сложнее. Клавдий пятился, уходя в глухую защиту и даже не надеясь на контратаку, спиной чувствуя, что каждый шаг назад приближает его к некромантам, а значит — к неминуемой гибели.
— Ты сам обрек себя на смерть. — К’йен сместил центр тяжести вправо, но, отпружинив одной ногой, метнулся влево, делая резкий выпад.
— Я мертв, — тяжело выдохнул Батури, отпрыгивая назад.
Отец — как давно это было… — говорил, что нельзя отпрыгивать, надо парировать, но стоять на месте, или ходить во время боя по кругу, чтобы не начать отступать и не дать сопернику преимущества. Его слова и давние уроки не помогали. Места, чтобы «кружить», не было, а иначе, кроме как шарахнуться назад, было не спастись. Слишком умел противник. Отец, будь он жив, легко бы справился с Перворожденным в честном поединке, но граф Батури Савильен де Медичи умер — и уже давно — от руки собственного сына. Быть может, случайно, Клавдий не собирался убивать родителя, но исхода это не меняло.