— Ботинки! — в восторге выкрикнул лохматый, и тут Адам заметил, что тот босиком. Это все, что он успел заметить, прежде чем лохматый, даже не удосужившись встать, ухватил его под коленками, дернул и швырнул на землю с сокрушительной силой.
Он боролся со шнуровкой на правой ноге, Адам, ошеломленный, пытался вырваться.
— Черт-тя подери, Головастик, — взвизгнул лохматый пареньку с золотыми волосами. — Черт-тя подери, прирежь этого сукиного сына или подержи, что ли!
Головастик решил проблему по-своему. Он просто уселся на Адама. Повернулся и плюхнулся задом ему на грудь, да так сильно, что Адам едва дух не испустил.
— Пожалуйста, — проговорил он своим звучным голосом, — пожалуйста, лежите спокойно. Пожалуйста, не создавайте трудностей.
Адам лежал спокойно, а парнишка, сидя на нем, как на бревне, выковыривал из банки содержимое, заталкивал в рот и, жмурясь, жевал.
Правый ботинок был снят. Лохматый принялся сдергивать второй. Внезапно он встал.
— Вот сукин сын! — в ярости воскликнул он.
Он стоял, комично дергаясь от злобы, высоко подняв ботинок на фоне ярко-синего неба.
— Глянь-ка! — крикнул он Головастику, — только глянь, какая пакость!
Головастик послушно поднял взгляд на ботинок.
Но лохматый теперь тыкал пальцем вниз, на левую ногу Адама.
— Сукин сын! — орал он в безутешном горе. — Сукин сын-то — как есть козлоногий!
Горе его было невыносимым. С некоторым риском для собственных босых пальцев, лохматый со всей силы пнул Адама в бок. Пальцы если и пострадали, то, вероятно, не слишком, поскольку лохматый прошипел: "У-у, проклятый сукин сын!" — и пнул ещё раз.
Адам не то крякнул, не то застонал.
Головастик бесстрастно повернулся на груди Адама, чтобы посмотреть на его покалеченную ногу, потом снова поднял глаза к ботинку на фоне синего неба.
— Пинать его совершенно бесполезно, — спокойно сказал Головастик.
— Сукин сын, — сказал лохматый и замахнулся для пинка, не опуская ботинок.
— Послушай, — рассудительно проговорил Головастик, — почему бы тебе пока второй ботинок не примерить?
Лохматый стал натягивать нормальный ботинок. Головастик повернулся на груди Адама, и приняв прежнее положение, запустил в рот пригоршню мяса и принялся жевать.
— Впору! — провозгласил лохматый.
Головастик проглотил еду. Потом через силу произнес:
— Может, тебе и второй удастся подогнать под себя.
Лохматый приторачивал второй ботинок к поясу.
— Сейчас нет времени подгонять, — сказал он. — Но, черт возьми, один и то лучше, чем ничего!
Головастик пихал в рот мясо. Прикрыв глаза, жевал. Но неожиданно глаза вновь распахнули свою синеву. Но на сей раз это не от усилия протолкнуть в кричащую пустоту желудка непомерный и плохо пережеванный кусок.