– Между мной и Джимом? – удивленно переспросила Оливия. – Конечно, нет.
Дресслер пожал плечами:
– Мне кажется, между вами существует удивительная близость.
– Начнем с того, что он женат.
– Хотя и не особенно счастлив в браке, не так ли? – усмехнулся Дресслер.
– Может быть, и так. Но он любит Кэри. Дресслер был отчасти прав. Она всегда, еще со школы, находила Джима очень привлекательным. Но Джим полюбил Кэри. У самой Оливии не было недостатка в мужском обществе. Но даже если бы Джим был свободен, она, пожалуй, побоялась бы переводить отношения с ним в другое русло. Оливия слишком ценила дружбу, которая их связывала.
– Как вы думаете, мы поступаем правильно? – спросила она Дресслера, возвращаясь к более насущным проблемам. Ее захлестнула волна усталости и новых сомнений. – Я имею в виду… И вы, и Диана говорите, что это неидеальный способ…
– Это поганый способ, – угрюмо ответил Дресслер. – Но ничего другого нам не оставалось.
– Что меня действительно тревожит… – Оливия умолкла.
– Да?
Оливия посмотрела ему в глаза:
– Что будет, когда Эдвард узнает? Наверняка он когда-нибудь узнает. Они очень близки друг другу. По крайней мере, мне так казалось.
– Вы боитесь, что он не сможет ей простить? – догадался Дресслер.
– Конечно. – Оливия встряхнула головой. – Если бы я была замужем и узнала бы, что мой муж настолько не доверяет мне, я, наверное, не смогла бы простить. Во всяком случае, никогда не смогла бы забыть.
– Вы не муж Энни, – возразил Дресслер. – Вы другой человек.
Оливия с любопытством взглянула на него:
– А вы? Если бы речь шла о вашей жене?
– Я не женат.
– Но если бы были женаты.
– Не могу сказать наверняка. – После паузы Дресслер продолжал: – Я разбираюсь в этой проблеме, поэтому мне легче относиться к этому с пониманием. И все же мне трудно было бы пережить нечто подобное.
– А ведь вы врач. – У Оливии больно сжалось сердце. – А Эдвард просто мужчина.
– И вдобавок англичанин, – добавил Дресслер.
Все они предпочли бы, чтобы на этом и закончились их беды, но в половине десятого вечера у Энни начались конвульсии. Они сидели в гостиной и смотрели новости Си-эн-эн – Энни с ногами на диване, Руфь и Джим – на другом, Дресслер в кресле поближе к Энни и Оливия на ковре. Энни прикладывала лед к щеке. Потом она пожаловалась на холод, и Руфь прикрыла ее одеялом. В комнате царила атмосфера относительного спокойствия. Все, даже Дресслер, ощущали нечто вроде прилива оптимизма.
– Мне так жарко, – вдруг прозвучал голос Энни. Она сбросила с себя одеяло.
Руфь приподнялась на диване, но Дресслер жестом остановил ее.