– Эмили не может быть таким чудовищем, Лилиан.
– Она? Ты что, забыла о Пушинке? – ответила я, возможно, даже слишком жестко и холодно. Я видела, что Евгении больно от этих слов, и тут же пожалела о сказанном. Но выражение печали быстро исчезло с ее лица, и она снова улыбнулась.
– Расскажи мне теперь про Нильса, Лилиан. Я хочу послушать о нем, пожалуйста.
– Хорошо, – сказала я, успокаиваясь. Я всегда любила поговорить о Нильсе Томпсоне. Евгении я могла открыть свои самые сокровенные чувства. – Ему нужно подстричься. Его волосы падают прямо до носа. Каждый раз, когда я смотрю на него в классе, вижу как он занят тем, что убирает пряди волос с лица.
– У него теперь такие черные волосы, – сказала Евгения, вспоминая то, что я ей говорила пару дней назад, – черные, как смоль.
– Да, – улыбнулась я. Евгения внезапно открыла глаза и тоже улыбнулась.
– Он смотрел на тебя сегодня? Смотрел? – взволнованно спросила она. Как же могли иногда светиться ее глаза! Стоило только взглянуть в них, и я забывала, что Евгения так больна.
– Каждый раз, когда я смотрела на него, он тоже смотрел на меня, – почти шепотом ответила я.
– И твое сердце начинало биться сильней и быстрей, пока у тебя не перехватывало дыхание?
Я кивнула.
– Прямо как у меня, правда по другому поводу, – добавила она. И затем рассмеялась, раньше, чем я почувствовала горечь в ее словах.
– Что он сказал? Расскажи мне снова, что он говорил по дороге домой вчера?
– Он сказал, что у меня самая милая улыбка во всей школе, – ответила я, вспоминая слова Нильса. – Мы шли рядом, как обычно отставая на несколько шагов от Эмили и близнецов. Он пнул небольшой камушек, и взглянув, просто выпалил эти слова, и снова уставился под ноги. От неожиданности я не знала, что ответить. В конце концов, я пробормотала «спасибо». Это все, что я могла придумать. Мне нужно прочитать какой-нибудь мамин любовный роман, и тогда я узнаю, как нужно разговаривать с мальчиками.
– Да, все в порядке. Ты все правильно сказала, – заверила меня Евгения. – Я поступила бы так же.
– Правда? – Я задумалась. – Он ничего больше не сказал, а когда мы дошли до их поворота, Нильс проговорил: «До завтра, Лилиан», и заторопился прочь. Я знаю, наверняка, он был смущен и хотел, чтобы я сказала что-нибудь еще.
– Ты и скажешь, – заверила Евгения, – в следующий раз.
– Следующего раза не будет. Нильс скорей всего думает, что я дура.
– Нет, он не может так думать. Ты самая умная девочка в школе. Ты даже умнее Эмили, – гордо сказала Евгения.
Это было так. Из-за того, что я быстро научилась читать, я знала то, что знали только ученики намного старше меня. Я с жадностью прочитывала наши исторические книги, проводя часы в папином кабинете, внимательно просматривая его коллекцию книг об античной Греции и Риме. Здесь было много того, что Эмили не стала бы читать даже, если бы это предложила мисс Уолкер, так как Эмили считала, что эти книги о греховном времени и грешных людях. Следовательно, я знала гораздо больше ее о мифологии и античных временах.