На углу, перед Торговыми рядами, стоял карманник Колька Свищ. Он увидел толстяка и сделал стойку. Проходя мимо, Пашка ткнул его локтем в живот и услышал за спиной завистливый шепот:
— Фартовый ты, Америка.
Пашка не стал спорить. Наступали решающие мгновения. Надо подойти вплотную. И все. Только подойти.
Пацаны крутились рядом и ждали сигнала.
Толстяк остановился у рыбной лавки и, разинув рот, уставился на огромного осетра, подвешенного за жабры в витрине.
— Пошел, мальчики, — прошептал Пашка и бегом бросился к толстяку. На секунду он к нему прислонился, и бумажник перекочевал в Пашкины брюки, скользнул по колену и тяжело плюхнулся в потайной карман у щиколотки.
— Сколько же эта рыбина стоит? — толстяк отставил ногу и подбоченился.
Рыбник перестал точить нож, посмотрел на толстяка, потом на Пашку и криво улыбнулся.
— Не продажный осетр, — потом, видимо, не удержался и добавил: — Да и денег у вас, гражданин хороший, нет.
Толстяк полез в карман, нахмурился и закричал.
Пашка стоял в двух шагах и удивленно смотрел на багровое лицо с вздувшимися веревками вен. Он знал, что его крестник будет кричать. Но такого крика Пашка еще не слыхал в своей богатой практике.
На этот рокочущий, срывающийся на визг вопль, как по команде, откликнулись:
— Атас! Срывайся!
И в стороне замелькали вихры мальчишек. Это был коронный номер Пашки Америки. Он посмотрел в спину рванувшемуся, как борзая, крестнику и спросил рыбника:
— Так сколько же стоит этот осетр?
— Ладно, топай себе, Америка. Нечего зубоскалить, и так торговля ни хрена не идет.
— Каждому по труду. — Пашка развел руками и пошел. Бумажник тяжело мотался в брючине и бил по ноге. У «Балчуга» Пашка вновь увидел своего крестника. Тот, отдуваясь и вытирая струившийся по жирной шее пот, что-то объяснял равнодушным прохожим. Пашка точно знал, что именно объясняет прохожим толстяк, и на всякий случай перешел на другую сторону. Он завернул в ближайший двор и, присев на ящик из-под пивных бутылок, вытянул свою добычу. Денег было много. Пашка даже не стал считать их, а просто сунул в карман тугую пачку хрустящих червонцев. Кожаный бумажник с монограммой он бросил за ящики. Жалко, но ничего не поделаешь, не таскать же с собой левый товар. Так и сгореть недолго.
Пашка гоголем прошелся по Пятницкой, дал червонец пацанам, которые уже торговали на своем углу. Купил у них пачку папирос и пообещал скоро прийти опять. Остановился у лавки, где полчаса назад толстяк торговал канотье, заплатил за нее вдвойне и, нахлобучив на голову отправился к Когану.