Увидев Пашку, старик Коган быстро налил кружку пива, наложил в тарелку сосисок и швырнул их по стойке. Кружка с тарелкой, как связанные, скользнули по белой жести и остановились перед Пашкой. Пока он ел, старик с полотенцем в руках сидел рядом, молчал, вздыхал и смотрел на Пашку грустными слезящимися глазами.
— На мели сидишь. Может, передумаешь, Паша? — спросил он, когда Пашка отодвинул пустую тарелку и закурил. — По краешку ходишь. Не ценишь себя. С твоей внешностью и моим опытом мы бы такую коммерцию организовали.
— Не тарахти, — Пашка встал. — Расплачусь позже.
— Подожди, — старик взял его за рукав. — Утром заходили двое. Расспрашивали.
— Знаю я их, — Пашка сытно рыгнул и потянулся. — Районная уголовка. Я им ни к чему. Они рабоче-крестьянскую собственность берегут. Их такие, как Серый, интересуют. Только не вздумай накапать. У Серого разговор короткий. — Пашка провел большим пальцем по горлу. — Понял?
— Яйца курицу учат. Серый сегодня был. Как и ты, пустой. Так я его предупредил, а он смеется.
— Ну, ну, — Пашка махнул рукой и вышел на улицу.
И тут он увидел человека, которого ждал полдня. Увидел, не поверил глазам и зажмурился. Может, он пропадет, развеется, как дым. Но тот упрямо стоял, держал в руках бумажник и был красив в своей фраерской непосредственности. Это был толстый мужчина. По шелковой бабочке, галифе и мягким хромовым сапогам Пашка определил, что фраер залетный, то есть не москвич. Он покупал какую-то дребедень в открытой лавке и держал в руках бумажник, а тот раздувался и готов был лопнуть, как фаршированная щука на еврейской свадьбе.
Пашка смахнул со лба выступивший пот, вытер руки и подошел ближе.
— Что ты мне суешь? — возмущался толстяк и отпихивал соломенную шляпу, которую ему протягивал торговец.
— Настоящий товар. И по сезону, — продавец посмотрел на бумажник, на Пашку и все понял. — Не хотите, не надо. — Когда толстяк отошел, продавец перегнулся через прилавок и тихо сказал Пашке: — Не забудьте зайти за шляпой, молодой человек. Она вас ждет.
Пашка рассмеялся и опять вытер лоб. Он не отрываясь смотрел, куда же толстяк положит бумажник.
Чудеса продолжались. Клиент сунул бумажник в задний — чужой, как его называют деловые люди, карман и пошел, широко расставляя ноги и задевая прохожих плечами.
Пашка двинулся следом, свистнул, и когда папиросник подлетел, бросил сквозь зубы:
— За мной. Возьми еще одного.
Клиент перешел мост, и Пашка испугался, что тот осядет в «Балчуге», а туда Пашке заходить было нельзя. Но клиент прошел мимо ресторана и направился в Торговые ряды.