С мужской стороны заняты были только два места, третье, сбереженное Тошей Ливадиным для меня, пустовало и без пользы нагревалось сковородкой.
– Леха, ну где тебя носит хромой черт? – с обидой попрекнул меня Тоша. Единственно мужское общество Юраси ему совсем не было по вкусу, он и терпел-то Талдыкина только из дружбы с покойным Никой.
Я присел на свободный матрас рядом, но раздеваться не стал, загорать в поздних солнечных лучах мне расхотелось. К тому же именно на мне лежала сейчас обязанность проинформировать общество о встрече с Фиделем. Конечно, можно было и умолчать. Но… Одно «но». Раз уж взялся помогать ближнему в деле борьбы за торжество правосудия, то и полагаться можно на себя только. Сильно смущали меня сомнения, что Фидель в действительности сможет разобраться в сути происходящего и оттого следствие его зайдет вовсе не в ту сторону – другая в нашем случае специфика, не здешняя. А так – переведут стрелки на первого попавшегося и подходящего под размер статьи, – и им проще и тем, кто сверху наблюдает, выгодней. И хоть Юрася вовсе мне не нравился, и это еще мягко сказано, позволять делать из него жертвенного козла я не собирался.
– Инспектор приходил. По дружбе намекнул, что Юрий Петрович у него на подозрении, – сказал я нарочно прямо, чем и подсадил в мирное птичье гнездышко паука-птицееда. Правда, сыщик из меня аховый, но с чего-то же надо начинать.
Юрася так и взвился всей увесистой тушей над шезлонгом, аж у того ножки подогнулись.
– Чего?! Ах ты ж… – Дальше все было про мать инспектора. Не оттого, что Юрася выпил с утра, а просто он обычно так и изъяснялся. – А ты ему что?
– Я сказал все, как есть. Потому, Юрий Петрович, что врать грешно. – И это я тоже добавил нарочно. – У вас с Никой были совместные дела, и это факт.
– Умник, тоже мне, – куда тише сказал в ответ Юрася.
Меня он сильно задевать не желал, поскольку все еще не понимал вполне, что я за фрукт такой и с чем меня есть в случае чего. И дистанция, мною строго обозначенная, существовала меж нами. К Талдыкину я обращался исключительно по имени-отчеству, как к лицу для меня постороннему, а тот и вовсе не обращался никак, только общими словами или вот такими прозвищами, довольно безобидного характера.
– Значит, Нику все-таки убили? И ты тоже так думаешь? – привстал со своего места Ливадин. Детский вопрос, и так всем понятно, но Антон не желал мириться с очевидным.
– Это еще не все, Тоша, – теперь я обращался исключительно к нему, последнему своему другу. – Инспектор считает, и я с ним согласен, что Никита знал своего убийцу, и очень хорошо. Потому что не оказал никакого сопротивления.