– Вы что-то хотите приобрести? – спросил Марингоф.
– Хочу. Я бы весь магазин ваш скупил, только книги все не поместятся… Поэтому… куплю вашу «Магдалину» и любой сборник Есенина. Только Вы мне его подпишите.
– Кому писать?
– Без имени, просто «на добрую память». И Вы, Сергей Александрович, не откажите.
Модный покупатель взял надписанные книги, посмотрел.
– Спасибо. А нет ли у вас последнего романа покойного беллетриста Арнаутова «Пламя под колпаком»?
– Повезло Вам, – Мариенгоф достал с полки книгу.
– Прошу.
– А Вашего дружка Леонидова?
– Есть новые «В стане батьки Махно», «Кронштадт».
– Вот я их и возьму. Прочту внимательно, а то мы в «Домино» говорили вам, что Кронштадтский мятеж – трагедия России. А вы поддакивали.
– Кто Вы такой, – возмутился Мариенгоф, – как Вы смеете?
– Смею. Ох, как смею. А Вам, Анатолий Борисович, не советую выписывать статьи Троцкого о революции и литературе.
– Вы провокатор, – крикнул Есенин.
– Я? Нет. А Вы, кудрявый любитель тальянки, слишком смело сравниваете бандитский мятеж Антонова с Пугачевщиной.
– Подите прочь, – крикнул Есенин. – Я хочу знать, кто Вы?
– А зачем Вам? Со временем узнаете. Или в Вашем «Домино», или у меня в казенном доме.
Покупатель взял перевязанную стопку книг.
Звякнул колокольчик над дверями.
Есенин начал натягивать пальто.
– Ты куда, Сережа? – забеспокоился Мариенгоф.
– В моно полку, за водкой. За ней, сволочью…
… Сергей закончил свой сбивчивый рассказ.
Леонидов налил рюмку и выпил залпом.
– Не гоже, Олежка, одному принимать, так спиться можно. Давай вольем в себя зелено вино за око государево, кое неусыпно глядит за нами.
– Давай уложим его, – сказал Олег.
– Давай.
И внезапно Есенин очнулся и крикнул.
– Человек без лица. Понимаешь? Человек без лица.
– Кто? – удивился Леонидов.
– Покупатель, во всем дорогом. Встретишь его без пальто и не узнаешь.
– Это лик власти, – сказал Леонидов. – Страшный и расплывчатый.
Тыльнер спал в кабинете, на старом кожаном потертом диване, укрывшись шинелью.
В темноте кабинета с хрипом отсчитывали ночное время часы.
Дверь открылась.
Желтоватый квадрат света вырвал из темноты диван со спящим Тыльнером.
Николаев подошел, потряс его за плечо.
– Георгий Федорович.
Тыльнер сбросил шинель.
– Я… Что?
– Вставайте, жертву грабежа привезли.
– Сейчас. Зажгите свет, пожалуйста.
В последней комнате врач забинтовывал шею человеку лет тридцати, в недорогом, но модном пальто.
На столе донышком кверху железнодорожная фуражка, в которой лежали деньги.
– Перед нами потерпевший – Сорока Сергей Дмитриевич, железнодорожный техник со станции Обираловка.