– Чем пахнет, – засмеялась Елена.
– Увяданием.
– На то и осень.
– Ты права.
На них оборачивались. Замечательная пара. Молодая, но уже знакомая по экрану и сцене артистка Елена Иратова в голубом пальто, отороченным белым мехом и модный журналист в полувоенной форме «Союза городов», бесстрашный военный корреспондент. Так о нем писали в журнале «Нива».
В эту позднюю, но ясную осень, настоящую московскую. Когда дворы и переулки горели пожаром увядающей листвы, на Олега Леонидовича, словно волна наплыла любовь.
А главное, что чувство это было взаимным. Они были молоды, красивы и счастливы. Да и удача развернула над ними свои сияющие крылья.
Это был самый счастливый октябрь в его жизни. Самая счастливая осень.
Как же давно это было. В другой жизни, в другой стране.
Леонидов закурил.
Сумерки спустились на город.
Пора. Нужно сегодня обязательно выиграть. Деньги нужны.
И снова пошел сквозь московскую осень.
Он ушел с бульвара, свернул в Телеграфный переулок, потом в проходной двор.
Типичный московский двор. С голодными котами да дикой грязью помоек.
Прошагал по нему и вошел в Банковский переулок.
Он зашел в подъезд некогда доходного дома, поднялся на второй этаж.
На лестнице, чуть выше появились две тени.
Двое в шинелях подошли к Леонидову.
Один щелкнул зажигалкой.
– А, господин репортер. Просим, просим, сегодня игра крупная. Писатель Арнаутов серьезно играет.
Человек в шинели достал ключ и отпер дверь.
В коридоре было относительно светло. Горели четыре керосиновые лампы трехлинейки.
Навстречу гостю вышел хозяин заведения Лапшин.
– Здравствуйте, Олег Алексеевич.
– Здравствуйте, любезный господин Метельников.
– Ну, зачем же так официально. Прошу. Раздеваться не надо, у нас прохладно.
В углу красовалась буфетная стойка.
– Чем порадуете, Сергей Владимирович?
– Колбаску привезли домашнюю из Талдома, сало копченное, морс клюквенный.
– И все? – удивился Леонидов.
– Его величество спирт. На рынке бутылка 12 тысяч рублей. А я достаю со склада по восемь.
Они подошли к буфету.
– Андрей, дорогому гостю клюковочки и бутерброд с колбаской…
– И огурчик, – Леонидов взял лафитник, – ваше здоровье.
Он выпил спирт, разведенный клюквенным морсом.
Крепка была клюковка.
Леонидов закрутил головой, зажевал огурцом.
Дожевывая бутерброд, спросил:
Что с меня?
– За счет заведения, – добро улыбнулся Лапшин-Метельников.
Он стоял рядом, во фраке с атласными отворотами, в галстуке-бабочке.
Волосы расчесаны на прямой пробор, только шрам на щеке напоминал о прошлом.
– Спасибо, Сергей Петрович.
– Как же, как же, мы порядок знаем, господа из сыскной и репортеры – наши дорогие гости. Слава Богу, что сыскари к нам не наведываются.