– Ледокол? Во имя богов, что делает ледокол в Охотском море в конце июня?
– Русские – странные люди, Ваше высокоблагородие. Но у меня впечатление, что они используют его как взлётную палубу для вертолёта, который им зачем-то понадобился у своих берегов.
– Там что, негде поставить вертолёт на берегу?
– Фактически негде, Ваше высокоблагородие. Если им требуется провести какие-нибудь исследовательские работы между Хохотском и Орхояном, то любая воздушная машина вертикального взлёта выработает весь свой запас топлива на подлёте к району исследований. Проще поставить такую передвижную площадку – это даёт огромную свободу манёвра.
Алекс Зимгаевский, он же – Зим
Утра как такового здесь, в северном Приохотье, и не было. На этой широте стояли классические «белые ночи», столь хорошо знакомые нам по стихам поэтов ленинградско-петербургской школы. Вместо ночи часа четыре стояла серая полупрозрачная мгла, которая затем освещалась лучами восходящего светила. Это, конечно, был не круглосуточный полярный день, но мы уже находились в достаточно высоких широтах, чтобы сноровистый человек мог двигаться по чистой местности практически круглосуточно.
Мы с Егором спали попеременно, и когда он тронул меня рукой за плечо, то я решил, что настала моя очередь дежурить.
На самом деле мы не уходили очень далеко. За сутки преодолевали семь – максимум десять километров. Переодетые в нашу одежду и обувь молодые ламутские пастухи месили тундру в низине, стараясь выглядеть вконец заблудившимися и обезумевшими от этого людьми. При этом они старательно выбирали заболоченные и заросшие невысоким ёрником участки. Ёрник этот был странным вариантом берёзы, невысокой и жёсткой, будто стальная проволока.
В нашей, народной, систематике она делилась на две разновидности: низенькая – «яйцерез»; и высокая – «мордохлыст».
Учитывая, что погода стояла яркая и солнечная, шёл массовый выплод комара, а над марями стояла душная пелена растворённой в атмосфере влаги, движение по тундре, в сапогах и тёплой одежде, с моей точки зрения, было совершенно адской работой.
Пастушата же «работали» с боевиками в две смены, когда одна пара изображала беспорядочно болтающихся в пространстве нас с Виктором, вторая находилась чуть-чуть в стороне и следовала за ними под прикрытием кустов, – так молодые волки стаи «ведут» одиночного оленя до места засады «стариков».
Только на этот раз в этом конвое был не олень, а матёрый медведь, и, перед тем как направить в засаду, его требовалось хорошенько измотать.
Итак, Егор разбудил меня посреди яркого и солнечного утра. В кустах ниже нас, в долинке небольшого ручья пели пеночки, лёгкий ветерок сдувал комара, и казалось, что в такое замечательное утро никакие неприятности в жизни решительно невозможны.