Черяга нахмурился. С цепурой или без, а молодой человек с короткой стрижкой, который не задумываясь палит в собаку, – фигура достаточно характерная.
– А как этот Шура выглядел? В смысле волосы какого цвета, толстый, тонкий?
Эльвира опять надолго задумалась.
– Да как… Ну, среднего роста. Лет за тридцать, вроде как вам. Лицо как у всех. Волосы вроде черные… или нет, такие темно-серые… Вот! Он чуть полноватый, самую малость…
И, вспомнив такую уникальную подробность, Эльвира замолчала.
– И долго Шура пробыл?
– Да нет, конверт какой-то передал и был таков.
– Что за конверт?
Но конверт, судя по всему, Николай забрал с собой.
Черяга церемонно распрощался с Эльвирой, оставил ей свою карточку, накорябав сверху московский сотовый номер.
– Если Коля появится, пусть непременно позвонит мне, – прощаясь, попросил Черяга.
– А что, он натворил что? – удивленно подняла брови супруга.
– Ну, что скажешь? – осведомился Черяга, когда они спускались вместе по лестнице.
– Скажу, что наблюдается такая любопытная закономерность: если бизнесмен начинает общаться с молодыми людьми с короткой стрижкой и на «БМВ», то у него рано или поздно возникают неприятности. Причем возникают даже тогда, когда наш бизнесмен со своими приятелями никаких дел не варит и проводит время исключительно за картишками или рыбалкой…
– Этот Шура по вашей картотеке случайно не проходит?
– Москва – это тебе не Ахтарск. Таких Шур в Москве десять тыщ с копейками.
– Посмотри по картотеке. Авось, убийство собаки раскроешь.
– Ну да. И посажу за него владельца «БМВ».
Черяга подвез опера обратно к отделению Уже высаживаясь из машины, Гордон внезапно спросил:
– Слушай, а чего ты сам возишься с этим Заславским? У вас что, людей нет?
– Хозяин у нас такой, – усмехнулся Черяга. – Живем под девизом – посуду в ресторане должен мыть шеф-повар.
Спустя двадцать минут гладко выбритый и чисто одетый Черяга вошел в небольшой особнячок близ станции метро Профсоюзная. У невнимательного посетителя, прошедшего через стеклянные двери с хмурыми охранниками, наверняка бы разбежались глаза от изобилия табличек с именами фирм, прикрученных на стену сразу за спиной охранника. Если судить по табличкам, в здании обитало не меньше двух десятков компаний и представительств. На самом деле здание состояло на балансе «АМК-инвеста», и все обитающие в нем фирмы были просто двойниками и тройниками Ахтарского металлургического комбината, страдавшего, как и все нормальные предприятия России, острым финансовым раздвоением, растроением и распятидесятирением личности.
В широком холле дежурили мальчики – очень ладные мальчики, в непременных белых рубашках и ладно скроенных пиджаках, с фирменной стрижкой цивильной охраны – чуть подлиннее, чем у бандитов и чуть покороче, чем у нормальных людей. Мальчиков этих Черяга отбирал собственноручно, и при виде Черяги они выпрямились в струнку и заулыбались, и тут же откуда-то выкатился шеф московского отделения – Юра Брелер, крепкий сорокалетний боровичок из бывших оперативников. На самом деле Юру Брелера звали не Юрой, а Иеремией, и национальность для работника правоохранительных органов у него была нестандартная – еврей.