– Лихо я их? – задыхающаяся от бега Зоэ ухмылялась до ушей, чрезвычайно довольная своей выходкой. – Они там надолго увязнут!..
– Зато к вечеру по нашему следу спустят всех собак, – рявкнул Гай, раздосадованный тем, что его, английского рыцаря, выставили рьяным защитником чести константинопольских девиц легкого поведения. – Об этом ты подумала?
– Э-э… – рыжая ромейка остановилась столь резко, что мессир Гисборн по инерции проскочил мимо. – О Господи! Нет, в прецепторию нам теперь соваться не с руки. И прятаться больше не имеет смысла. Мы не позволим превратить себя в добычу, которую гоняют по всем закоулкам. Нам нужно оказаться на виду. Чтобы нас не могли прикончить украдкой, отобрав архив, – она поддернула съехавший с плеча ремень мешка.
* * *
Первоначальный цвет стен маленького храма, возле которого, попетляв по улицам и переулкам, остановились франк-иноземец и рыжеволосая уроженка Империи, давно исчез под многолетним слоем бурой копоти. Гай привычно поименовал маленькую церковь на латинский манер «капеллой», часовней – и, подняв взгляд, убедился, что она служит привратницкой при ином храме. Огромном, приземистом, сложенном из темно-розового, белого и красного кирпича, с тусклым позолоченным куполом, раскинувшимся на целый квартал. Величественное, поражающее воображение гостей столицы сооружение, как уже знал мессир Гисборн, звалось собором святой Софии-Премудрости. Оно было возведено по приказу одного из создателей Империи, базилевса Юстиниана, и являлось самым почитаемым храмом не только столицы, но всей Византии. Церковь Софии была для обитателей Империи тем же, что для европейцев – храм святого Петра в Ватикане. Благо резиденция местного первосвященника, патриарха, располагалась по соседству.
Взбежав по низким и просевшим ступенькам на крыльцо капеллы, Склирена изо всех сил рванула на себя тяжелую дверь. Проскочила внутрь и бесцеремонно прокричала в голос длинную греческую фразу. Эхо ее выкрика гулко заметалось в изгибах низкого потолка.
Молившиеся подле скромного алтаря монахи испуганными тенями брызнули в стороны. На настойчивый призыв явился церковный чин, с коим миледи Зоэ вступила в долгую беседу, со стороны весьма напоминавшую перебранку двух азартных торговцев. Девица и священнослужитель непрерывно крестились (чертя символ непривычным образом справа налево), тут же сплевывали через плечо, выставляли пальцы рожками и топали на собеседника ногой. Физиономия под черным капюшоном отнюдь не лучилась благостью и стремлением помочь страждущим. Монах гневался – из чего Гай сделал вывод, что рыжая девица почти добилась своего. Уступивший ее напору священник обреченно махнул рукой, в последний раз осенил себя крестом размахом с могильный и удалился, гневно топорща длинную бороду.