Если у тебя что-то не получалось, ты всегда считала, что виноват в этом я. Наверное, так тебе было легче прожить, хотя ты уверяла, что жить тебе не хочется, потому что у тебя такой сын. И опять меня винила. И в мелочах, в простых хозяйственных делах. Помнишь, как ремонт дома делали… Обои клеили, а они у нас почему-то криво ложились и сильно пузырились на стенах. Ты меня винила, хотя я видел, что ты неровно клеишь, и пытался, вопреки твоей воле, выровнять. А ты возмущалась, что я под руку говорю и тебя сбиваю и что сделанное правильно искривляю. Ты из принципа не желала делать так, как я подсказывал, и все получалось хуже. Ты вообще не терпела никаких подсказок и старалась всегда сделать по-своему. Я знал, конечно, как тебя направить – тебе нужно было просто дать информацию к размышлению, и ты придешь к правильному выводу. А если указывать прямо, ты будешь наоборот делать, даже если это хуже. И кого-то в этом обвинять. Но это пустяки, это привычно, и потому не страшно. Мне даже другое привычно, когда ты в своей неудавшейся судьбе меня винила. Не припомню уже, сколько раз я слышал, что, дескать, если бы не я, то ты свою жизнь устроила бы, и была бы счастлива. Да разве я мешал тебе жизнь устраивать, мама? Я всегда был молчалив, хотя не рвался обниматься с каждым новым мужчиной, с которым ты собиралась жить. Я не видел причин, по которым мне необходимо было каждого приветствовать, потому что не я собирался с ними жить, и мне, кроме того, всегда казалось, что терпением для жизни с тобой надо обладать недюжинным, чего редко кому хватает. Попробуй-ка найди такого. Ты винила, я не возражал. Обвиняй, если тебе так легче. Я все равно вижу все достаточно трезвыми глазами… Я причины вижу…
Но не моя, мама, вина в том, что вертолет разбился… Ты уж поверь мне…
И тебе придется потерпеть и дождаться меня…
* * *
– Внимание… – прошептал старший лейтенант Валуев. – Что-то на противоположном склоне… Есть шевеление…
Гроза грозила, но грозила нам не только она.
– Вижу… – сказал младший сержант Отраднов, поднимая пулемет. – Кто-то в лохматом маскхалате ползет. Как куст. Такие обычно у снайперов бывают. Снайпера нам только и не хватает для полного счастья.
– Снайпера на склон пускать нельзя! – старлей категоричность проявил. – Они еще не знают, где мы. Будут определять для снайпера. Держи его на мушке. Пулемет выставляй… Остальные – сейчас нас понизу отвлекать будут. Гранатомет подготовьте. Накрывать, так всех сразу…
В принципе, этот пограничник вел себя как нормальный боевой командир, и просчитывал все правильно, несмотря на то что по деревьям спускаться его не научили. И мы его команды выполняли, как выполняли бы команды своих командиров.