Так, совершая порой достаточно большие и крутые круги, чтобы не оставить следов на снегу и чтобы не попасть в зону обзора оптического прицела, они вышли уже в безопасную, казалось, зону, когда услышали вдалеке громкий взрыв.
– К сожалению, это не наша мина сработала… – сказал Берсанака. – Наша должна была шарахнуть потише…
– Наша – это которая? – не понял полковник.
– Вход заминирован. Не ту кнопку нажмёшь, сам себя похоронишь.
– Понятно… А что это? – спросил полковник Доусон.
– Это федералы нашли вход в подземелье и взорвали люк. Теперь нам туда путь заказан. Но нам туда и не надо… В нашем нынешнем положении активность федералов в подземелье нам только на руку.
– То есть? – не понял Док.
– Они потратят много времени и сил, чтобы всё там обследовать, и всё равно половины проходов не найдут. Хотя, если будут работать с приборами…
– Они будут работать через спутник, – сказал Док Доусон.
– Там бетон в полметра, и арматура… Ни один спутник такую толщину не прошибёт…
– Он и прошибать не будет. Узнав, что там действительно есть подземелье, они передадут на спутник координаты только одного входа, а спутник через пару минут выдаст им полную карту. Там, где двери не окажется, там они будут её искать, потому что не бывает коридоров, ведущих в никуда. Вы же здесь не лабиринт строили, а функциональное сооружение. Из соображений функциональности каждого помещения федералы и будут исходить. Имея на руках карту, легко найти все двери…
– Спутник может это? – засомневался Берсанака. – Некоторые проходы глубокие…
– Спутник может выдавать карты угольных шахт с глубиной горизонтов до километра… И никакой бетон ему не помеха. Бетон только будет делать карту более чёткой, и всё…
– Да, тяжела жизнь диверсанта… – посетовал Гайрбеков, и вздох его выглядел совсем не притворным…
* * *
Гайрбеков вёл полковника без троп, ориентируясь только по своему чутью и по многолетнему знанию местности, и при этом много раз менял направление, чтобы выбрать такую почву, которая не оставит следов их прохождения. Небо затянулось плотными и тяжёлыми, как театральный занавес, тучами и никаких ориентиров не давало. Даже луна уже сквозь тучи не просвечивала. И, казалось, единственное освещение в их спешном движении давал снег, но Берсанака от снега старался держаться подальше, и если снег лежал на склоне, то старался обойти его, как и полагается, по верхней кромке. Нижняя кромка – это место, где снег тает и стекает, следовательно, земля грязная и мягкая, в которой ноги вязнут и следы становятся почти дорожными указателями. По верхней же кромке почва более жёсткая, часто каменистая, потому что на камнях снег тает быстрее, чем на земле, и там можно идти быстро и незаметно для того, кто попытается найти следы даже в светлое время суток. Но такое плутание было утомительным, а главное, полковник опасался, что Берсанака ошибётся в выборе дороги, потому что здесь никто не выставил для него дорожных вех, а сам он ни разу ни с картой не сверился, ни на компас не посмотрел, хотя компас имел – Док сам этот компас видел.