Сандро приподнял бровь, и его лицо приобрело сардоническое выражение.
— Это не похоже на вас, старина! Кажется, вы стали подвержены сомнениям?
— Никогда еще сомнения меня не одолевали! — воскликнул Аретино. — Все дело в том, что Тициан недоволен картинами.
Кавалли всматривался в глаза влекущей и застенчивой Цирцеи. Такой Лаура была, когда представляла его своим друзьям в публичном доме. Невероятно, что может не нравиться в картине Тициану?
— Маэстро уверен, что не добрался до глубин души натурщицы, не смог проникнуть в ее тайны.
— Почему вы считаете, что у девушки есть какие-то тайны? — с деланным удивлением спросил Сандро.
Пьетро обвел руками галерею.
— Смотрите сами.
Кавалли пришлось согласиться. Сколь бы неотразимы не были полотна, в них присутствовало нечто неуловимое, что не сумел бы распознать даже самый наметанный глаз. Как глубоко ни проник Тициан в характер молодой женщины, он не смог до конца раскрыть все его грани.
— Знаете, чего недостает всем этим картинам? — спросил Аретино, по школьной привычке закладывая руки за спину. — Тициан не изобразил аромата девушки!
— Конечно, не изобразил! — хмуро согласился Сандро. — Аромат нельзя нарисовать на холсте.
— Так же, как и душу! — заключил Пьетро. — Чувствуешь, что она где-то здесь, а ухватить не можешь. Я готов предположить, что аромат Лауры похож на ее душу — густой, соблазнительный и… неуловимый!
Сандро вспомнил неотразимый аромат волос юной натурщицы Тициана. Ему казалось даже сейчас, по прошествии нескольких дней, что он ощущает чудный запах. Но все портило другое, более свежее воспоминание: образ растрепанной, беспутной девушки в объятиях сына.
— Что с вами? Вы так побледнели! — удивился Аретино.
— Помолчите, Пьетро!
— Я никогда не молчу, потому что молчать не умею. Заткнуть мне рот пытались и папа Римский, и император Карл, но безуспешно.
Поэт вновь устремил взор на изображение Венеры.
— Знаете, я бы с удовольствием пополнил этой красавицей свой небольшой гарем.
Сандро чуть не поперхнулся. Он вскинул голову, пальцы сами собой сжались в кулаки.
Аретино хихикнул.
— Успокойтесь, дружище! Я всего лишь пошутил! Связывать себя с Лаурой было бы с моей стороны непростительной ошибкой.
— Восхитительно! У вас, я вижу, появилось в последнее время немного здравого смысла.
— Но, отбросив все шутки в сторону, признаюсь, я бы охотно взял эту девушку под свое покровительство, — отчетливо произнес поэт, — все мои любовницы очаровательны, их разнообразие помогает мне любить жизнь. В случае же с Лаурой пришлось бы возложить на себя исключительные обязанности. Брак — опасная штука, да? Пьетро Аретино женат! Ну, нет! Счастлив тот, кто наслаждается благами супружеской жизни лишь умозрительно и в действительности не связывает себя брачными узами.