Фотограф усадил Холзи на вращающийся шаткий стул, прикрепив над головой номер.
— Лицом ко мне. Спокойно.
Щелк.
Вспышка в глаза, как отсвет молний ТАМ.
НА ДОРОГЕ, И ТЕМНАЯ ФИГУРА В ДОЖДЕВИКЕ.
С ВЫТЯНУТОЙ ВПЕРЕД РУКОЙ черной дождливой ночью.
— Повернись направо. Замри. — Шелк.
Вспышка. Молния.
КТО ЭТО ТАМ, В УГЛУ?
— Налево. — Щелк. Молния.
МОЛЧАЛИВЫЙ.
ТЕМНЫЙ.
СТРАШНЫЙ.
В ТЕМНОТЕ НЕВОЗМОЖНО РАЗГЛЯДЕТЬ НИЧЕГО, КРОМЕ БЛЕСТЯЩИХ ПУСТЫХ ГЛАЗ!
— Здорово выглядишь, парень! Твоей маме понравятся эти снимки.
— Пошли, — спокойно сказал патрульный. Холзи встал и направился к выходу.
Я В БЕЗОПАСНОСТИ!
ТЕБЕ НЕ ДОСТАТЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ! Я НЕ БОЮСЬ ТЕБЯ! ХО-ХО!
Патрульный распахнул лязгнувшую решетчатую дверь, повернулся к Холзи и, отомкнув наручники, процедил:
— И, главное, веди себя как следует.
Холзи шагнул в камеру, и дверь с безумным грохотом захлопнулась за его спиной. Он, присев на откидную деревянную койку, огляделся. Заплеванный, грязный пол да исцарапанные обшарпанные стены, сплошь покрытые надписями и украшенные рисунками, изображающими половой акт в самых разнообразных формах. Холзи некоторое время созерцал эти «произведения тюремного искусства» и читал надписи, наслаждаясь собственной безопасностью. Затем он прилег на койку, забросив руки за голову и бездумно уставившись в серый потолок. Мало-помалу сон сморил его и, укачивая, унес вдаль по течению ярко-оранжевой искрящейся реки.
Дежурный поднял глаза от ощущения, что на него повеяло сырым могильным смрадом. Прямо перед ограждением стоял человек в черном дождевике. Среднего роста, тонкое умное лицо, волевой подбородок. Нормальный человек. Только глаза вот… Неприятные, холодные. Пустые какие-то.
— Что вам угодно? — спросил дежурный.
— Мне-то? — удивленно вскинул брови посетитель. — Да вот, зашел проведать дружка Джеймса Холзи. Думаю, он по мне уже соскучился.
«Что-то не так с этим парнем, — подумал сержант и на всякий случай расстегнул клапан кобуры на поясе. — Может, он не в себе? С приветом? Вон какие глазищи, будто кокаина нанюхался. А может, и правда? В 79-ом один такой пол-участка перестрелял, пока его самого не уложили. Тоже, говорили, нанюхался дряни».
— Ну так как? — усмехнулся посетитель. — Насчет Холзи?
— А? — встрепенулся сержант. — Весьма сожалею, но думаю, Вам не удастся навестить арестованного пока не выяснятся все обстоятельства его дела.
— Вот как? — Посетитель вынул из кармана плаща белый платок и промокнул рот, а затем снова спрятал его где-то в бездонной глубине дождевика. — Я не уверен в том, что ты прав. — Он вытащил руку из кармана. — Держу пари, я увижу его раньше, чем ты скажешь «раз».