– Если бы я думал о тебе то, что ты думаешь сейчас обо мне, – тихо произнес Найджел, – то вызвал бы тебя на дуэль.
Лэнс остановился и повернулся к нему, широко открыв глаза.
– Что?
– Ты думаешь, что я изнасиловал ее, правда?
– А что еще я могу думать? Комната перевернута вверх дном. Боже мой, наверное, она сопротивлялась изо всех сил? – Его лицо исказила гримаса. – Тем не менее ты принудил ее!
– И ты больше ничего не скажешь?
– Полагаю, у тебя были для этого веские причины. Это не мое дело, не правда ли? Ты достаточно ясно выразился.
– Господи, – в голосе Найджела клокотал гнев, – если бы ты изнасиловал женщину, то это было бы, черт побери, и мое дело. Я вызвал бы тебя на дуэль и сделал бы все возможное, чтобы отомстить за нее. Даже если бы для этого пришлось драться со старым товарищем.
Лэнс прислонился к покрытому лишайником постаменту.
– Тебе легко говорить! Никто не посмеет бросить тебе вызов. Это равносильно смертному приговору. Тем не менее, если ты настаиваешь, я буду драться с тобой.
– Лэнс, твоя вера в мои силы потрясает до глубины души, а твоя моральная чистота сияет, как доспехи бога. Но мне хотелось бы, чтобы ты столь же доверял и моей репутации. Мне всегда было приятно думать, что я не способен на изнасилование. И я рассчитывал на твою поддержку!
Лэнс глядел на отражение Найджела в крышке серебряной табакерки.
– Но ты привязал ее к кровати.
– Как бы то ни было, я проснулся в брюках, и именно я был привязан. Это звучит немного странно, но так оно и было на самом деле.
– Ты был связан? – Лэнс умолк, и его прекрасное, как у ангела, лицо смертельно побледнело. – Я знаю, что у тебя дурная репутация, но… ради всего святого, Найджел!
Найджел рассмеялся. Ему совсем не было весело, но абсурдность ситуации его забавляла.
– Если хочешь, можешь дать волю своему похотливому воображению. В конце концов, именно этим я и сам занимаюсь.
– Не надо, Найджел. – Солнечные лучи вдруг пробились сквозь кроны деревьев и позолотили волосы Лэнса. – Ради Бога, ты ведь способен на многое! Какого черта растрачиваешь свои способности на подобные безумства?
Найджел взглянул на статую. Какие тайны подсмотрел Гермес ночью в саду? Видел ли вестник богов, как Доннингтон одиноко брел в темноте по этой тропинке или кто-то составил лорду компанию?
– Я могу быть обязан тебе жизнью, но будь я проклят, если услышу от тебя еще хоть слово сострадания.
– Сострадания? – Лэнс выглядел по-настоящему удивленным.
– Какого черта я должен терпеть твою заботу о моей нравственности? Я же воздерживаюсь от обсуждения твоей.