Наступила тишина. Все с нетерпением ждали ответа.
— Боюсь, вам придется довольствоваться творчеством лорда Байрона и мистера Шелли, — ответил Итан с напряженной улыбкой на лице. — До свидания.
Держась неестественно прямо, он вывел Джейн из гостиной. Они спустились по парадной лестнице в просторный холл, освещенный хрустальной люстрой. Звук их шагов, отражаясь от светлого мраморного пола, эхом разносился вокруг. Один лакей подал им накидки, другой распахнул входную дверь и поспешил за каретой.
Погода испортилась. Небо было серым, дул холодный ветер. Итан метался взад и вперед по длинной галерее, не в силах сдержать раздражение.
Чувствуя, что больше не может выносить гнетущего молчания, Джейн заговорила:
— Итан, прошу тебя, пойми, я не хотела, чтобы кто-то…
— Замолчи! — выпалил он. — Дома поговорим!
Джейн пала духом. Она знала — Итан ненавидит, когда кто-то лезет в его личную жизнь. А она невольно способствовала тому, что тайна, которую он так тщательно берег от людских глаз, выплыла наружу. Остается только надеяться, что он ее выслушает, по крайней мере когда утихнет его гнев. А пока нужно хорошенько продумать, как убедить его в том, что она действовала из самых лучших побуждений.
Наконец изящное черное ландо подали к крыльцу. Итан помог Джейн спуститься по широким мраморными ступенькам, сесть в карету, после чего уселся напротив. Повисла напряженная тишина, и вдруг Джейн показалось, будто она сидит рядом с абсолютно незнакомым мужчиной.
— А теперь, — рявкнул Итан, — я готов выслушать твои объяснения!
Джейн заставила себя смотреть ему прямо в холодные глаза, хотя это и было нелегко.
— Я переписала несколько твоих стихотворений и отнесла их в типографию, чтобы их напечатали и сброшюровали в книгу, — дрожащим от страха голосом сказала она. — Это был мой подарок тебе на день рождения.
— А что, у Кибла сегодня тоже день рождения?
— Нет! Я не давала ему эту книгу! — Джейн наклонилась к Итану, не зная, как пробиться сквозь его недоверие. — Я попросила владельца типографии напечатать только одну книгу.
Только одну! Он не должен был никому давать читать стихи.
Но… Кибл с Даксбери, должно быть, видели, как я входила в типографию или как выходила из нее, и сумели убедить хозяина показать им твои стихи.
— Деньги — отличное средство убеждения.
«Он прав, — подумала Джейн, — именно так все и было».
— Значит, ты понимаешь? Веришь, что эта книга предназначалась лишь для твоих глаз и ни для чьих более?
Выражение лица Итана оставалось таким же суровым.
— Я понимаю только одно: ты взяла мои бумаги без разрешения. Ты читала то, что я никому не даю читать. И из-за тебя все мои ничтожные стишки стали достоянием широкой публики.