— Правда? — Он как-то растерялся от ее слов.
— Правда. И даже больше… — смущенно призналась Эмма и торопливо добавила: — Дамиана считается травой, которая усиливает мужскую страсть.
Эмори растерянно заморгал. Он собрался было уточнить, что означает ее «И даже больше», но это признание совсем сбило его с толка:
— Усиливает страсть?..
— Да. Я думала, что это единственный способ заманить тебя в свою постель.
Эмори широко открыл глаза и удивленно покачал головой. Разве он не выказывал всем своим поведением глубину страсти и силу влечения к ней? Господи Боже! Да он готов был наброситься на нее в любую минуту, как пес, учуявший суку. Вот и давеча в лесу… Тут внезапно его осенило, что она считала его ласки результатом действия своих отваров, и немедленно потянулся к шнуровке ее платья.
— Милорд? Что вы делаете? — Эмма схватила его за руки, пытаясь их сдержать.
— Доказываю тебе свою страсть, жена. Я не пил дамианы ни сегодня, ни в другие дни. Бог свидетель, если б я выпил твоего отвара, то наверняка продержал бы тебя в постели всю прошлую неделю, — усмехнулся он, наконец-то расправившись со шнуровкой платья и торопливо обнажая ее плечи.
— Но… а как насчет моей сноровки в стрельбе из лука?
Эмори на секунду остановился.
— Ах да! — Подхватив Эмму под руки, он поднял ее повыше. Платье соскользнуло на пол. Эмори снова уселся на постель, уложил Эмму к себе на колени и, отвесив ей звонкий шлепок по ягодицам, приказал шутливым голосом: — Чтоб не смела больше пускать в меня стрелы! С твоей стороны это был непростительный грех. Я твой муж и повелитель!
Провозгласив это, он вновь подхватил ее на руки и бережно переложил на постель.
— И это все? — растерянно поинтересовалась Эмма, когда он последовал за ней и накрыл ее своим телом.
Эмори приостановился и вопросительно выгнул бровь:
— Тебе мало? Эмма заморгала.
— Нет, но… Я очень хорошо стреляю из лука, — настойчиво подчеркнула она.
— Верно, жена. Я это заметил. — Тем временем он успел освободить ее от туники. При виде вынырнувших из-под материи обнаженных прекрасных грудей глаза его засверкали.
— Тебе это не важно? — Эмма недоверчиво всматривалась в его лицо.
— Не важно? — Он помедлил и усмехнулся: — Нет, жена. По правде говоря, я очень рад этому твоему умению. Как, впрочем, и мое мужское достоинство. Если бы ты чуть промахнулась, ему б не помогли никакие твои травы.
— Но… — начала было Эмма и замолкла, потому что он наконец добрался до сокровища, к которому так стремился, и нежно взял в ладони ее пышные груди.
— К тому же, — бормотал Эмори, целуя то одну грудь, то другую, — без этой твоей сноровки разбойники точно одолели бы меня. Это очень ценное умение, жена. А теперь помоги мне освободиться от моей одежды, а то я тебе подолью в эль дамианы.