— Ах, разумеется, хочу… Но, милорд, потерпите, ради Бога! Мы должны проявить выдержку.
— Но почему?
— Почему? — Прикусив губу, она отчаянно искала предлог отказать ему. — Я… у меня женские дни.
— Женские дни… — Он растерянно сглотнул, лицо исказилось отвращением. Однако он тут же нахмурился. — Но ведь у вас будет ребенок.
— О да, но понимаете… Я… — Эмма на миг замолчала, глядя на него невидящим взглядом, и в тот же миг поняла, как спасти дитя, возможно, зреющее в ней. Смущенно улыбнувшись, она опустила глаза — Но, милорд, неужели вы в это поверили?
— Что?
— Ну-у, вы же так умны, вы наверняка догадались, что это всего лишь уловка.
— Уловка?
— Да. Мой муж решил, что тогда вы оставите его в покое.
У Бертрана брови полезли на лоб.
— Он так решил?
— Ну да. Но вы ведь разгадали обман? Во время последнего нападения он чуть не погиб. Ему повезло, что он выжил. Но теперь он стал бояться, что в следующий раз его обязательно убьют… — Мысленно она попросила у мужа прощения за эту ложь.
— Он боится?
— Боится. Поэтому он настоял, чтобы я говорила всем, будто беременна. Конечно, я не хотела делать это…
— Не хотела?
— Ах, милорд, разумеется, нет! Зачем? Чтобы лишиться возможности стать вашей женой? Отказаться от такого мужа, как вы? Такого… хорошего… э-э… красивого… умного?
Он самодовольно напыжился, но вдруг подозрительно сощурил глаза:
— Так зачем же вы мне солгали?
— Зачем?
— Да. В саду его не было. Вы могли сказать мне правду.
— Понимаете ли… Все это так, но если бы он узнал, он бы меня побил.
— Побил вас? — Глаза Бертрана расширились от удивления.
— Да-да. Он угрожал мне… — Говоря эту чушь, Эмма сама себе удивлялась. Она так бойко сочиняла одну сказку за другой… Ей даже начало это нравиться.
— Не может быть!
— Нет, может, — беспечно продолжала она. — А он такой крупный мужчина. Я побоялась, что если он ударит меня, то убьет.
— О да. Несомненно, — согласился Бертран, слушая ее жалобные речи. Поморщившись, он признался: — Моя мать тоже слишком любит пользоваться тростью, но, конечно, ее побои лишь оставляют синяки. Убить они не могут.
Эмма не знала, что на это ответить, так что просто сочувственно покивала головой.
— О любовь моя! — внезапно воскликнул Бертран, прижимая ее к груди. — У нас гораздо больше общего, чем я мог надеяться. Мы будем счастливы вместе. Я все сделаю для этого! — Он подтвердил свое обещание поцелуем, от которого Эмма внутренне содрогнулась.
— Пожалуйста, милорд, — взмолилась она, когда он вновь повел цепочку мокрых поцелуев по ее шее. — Мои женские дни…
— О да! — Бертран тотчас отпустил ее. — Я прошу прощения, что забылся. Но я так счастлив!..