Молчание. Маргарет поняла, что выглядела сумасшедшей, разговаривая так со Стефаном. Теперь она потеряла даже его дружбу. Она чувствовала в себе ярость, наполненную новой болью. Маргарет думала: «Нужно увидеть Верону и сказать, чтобы она не приходила сюда».
Уже другим голосом Стефан произнес:
– Послушай… это выходит из-под контроля. И все это грубо и глупо. Долгое время мы были друзьями. Давай ими и останемся. Иди домой и забудь обо всем, Маргарет. И не трать свои слезы на меня. Разве мы не можем снова стать друзьями?
– Я была полной идиоткой. Но все уже прошло. Пожалуйста, забудь.
Когда она попрощалась, Стефан повернулся и улыбнулся быстрой улыбкой, которая вернула жесткость его лицу. Он говорил так, как будто между ними не произошло ничего плохого.
– До свидания, старушка Маргарет. Скоро увидимся. Спасибо еще раз.
Когда девушка подошла к входной двери, Стефан тяжело дыша, сбежал за ней вниз по лестнице и сунул ей в руку фунтовую банкноту.
– Я забыл заплатить. Наверное, я должен как раз фунт – рыба, все такое…
Маргарет держала банкноту в сжатых пальцах, идя вниз по улице в сером мраке февральского дня. У нее было ужасное предчувствие того, что она никогда больше не войдет в мастерскую Стефана. Несмотря на то, что он говорил, их дружбе – конец. Она сама прервала ее своей истерикой и ревностью.
Верона была очень одинока, как будто замужество было высокой волной, смывшей ее с привычного места, и прибившей к бесплодному берегу.
Она не пыталась вернуться в Академию Художеств. Иногда Верона заставляла себя пойти в свою комнату и что-нибудь нарисовать. Но у нее не получалось ничего, чем бы она осталась довольна. Казалось, у нее пропало вдохновение. Наполовину законченные работы лежали на столе, неудавшиеся зарисовки карандашом или акварелью, доказательства ее неспособности сосредоточиваться – недостаток созидательной силы.
Верона была в подавленном состоянии. Она продолжала часто писать Форбсу, выражая свою любовь и тоску по нему. Но при всем этом чувствовала слабое, но постоянное желание пойти и встретиться со Стефаном.
Иногда Верона была готова все отдать, чтобы прибежать в его мастерскую, поговорить с ним, возродиться духовно, может быть, быть осмеянной, осужденной, все, что угодно, только бы снова почувствовать жизнь, только бы перестать быть этим несчастным, апатичным созданием, которое замужем за «офицером, несущим службу за границей».
Когда пришла Маргарет, она находилась как раз в таком подавленном состоянии.
– Рада тебя видеть, Маргарет, – произнесла она.
В этом голосе было столько теплоты и радушия, что Маргарет почувствовала себя виноватой, и ей стало стыдно той горькой неприязни, которую она испытывала по отношению к Вероне. Маргарет посмотрела на подругу дружелюбнее. Так приятно смотреть на грациозную и красивую, даже в старой твидовой юбке и шерстяном свитере, девушку. Что-то трогательное было в этих больших, мягких глазах в тот день, что-то очень трогательное. Это выражение вернуло Маргарет то искреннее отношение к Вероне, которое она всегда к ней испытывала.