– О, Форбс, давай попробуем завести ребенка. Это так украсит нашу жизнь! Не заставляй меня ждать еще.
Верона была нежной, желанной и просящей. В этот момент в ее сердце не было места для Стефана. Только эхо всех советов, которые дал ей доктор, собственное искреннее желание сделать Форбса счастливым и искренняя вера в то, что ребенок сделает сильнее связь между ними и отгонит все воспоминания, связанные со Стефаном Бестом.
Форбс не ответил, но прижался к ней и страстно поцеловал в ее нежные, притягивающие губы. С чувством одержанной победы Верона дотянулась до выключателя и выключила настольную лампу. Комната погрузилась в темноту…
Накануне Рождества майору Джеффертону и его жене можно было только посочувствовать. Форбс был вынужден встречать это Рождество в одиночестве. Рано утром Верону забрали в Фэйдовскую больницу. Она была очень больна. Только два месяца назад она была в той же больнице и перенесла операцию, которая чуть не стоила ей жизни и чуть не лишила ее надежды вообще когда-нибудь стать матерью. Верона страстно желала иметь ребенка и верила в то, что это будет единственной серьезной целью в их с Форбсом жизни, которая сделает их ближе друг к другу и сотрет все ее сожаления о прошлом.
Форбс был внимателен, хотя и не хотел показывать, что волнуется. У них уже все было приготовлено для малыша. Но случилось несчастье – Верона не стала матерью. Она едва выжила и тяжело все пережила.
Верона выписалась из больницы совсем разбитой. Форбс получил отпуск и повез ее в Верхний Египет. Они провели десять дней в Луксоре, который Верона нашла неземным городом, красивым и романтичным, и умиротворяющим после суматохи огромного военного лагеря в пустыне.
Здесь Верона восстановила свои силы. Но после возвращения в лагерь она вновь почувствовала себя подавленной. Форбс делал все от него зависящее, но знал, что потерпел поражение в попытке вернуть ей уверенность в себе.
Верона уверовала, что ей не суждено иметь детей, что беременность всегда будет заканчиваться вот так – операцией. Это породило в ней комплекс неполноценности и отбило интерес к работе в Совете офицерских жен. Ее же успех у мужчин и вовсе стал ей невыносим.
Даже новая дружба и хорошие советы полковника Колдера не могли вернуть ей уверенность в себе. Она так и жила в состоянии подавленного смирения. Доктор посоветовал Форбсу не беспокоиться и объяснил состояние Вероны последствиями операции и потери ребенка, которые со временем пройдут.
Но тут еще одно испытание.
У Вероны случился третий приступ дизентерии и самый худший.