К моменту появления разрумянившейся и чуть не плачущей леди Беверли все общество сидело в напряженном молчании.
Вдруг, разрывая звенящую тишину, из глубины часовни раздались торжественные звуки органа. Свадебный марш заполнил все пространство, когда восторженные вздохи в последних рядах известили собравшихся о прибытии невесты.
И Эви не могла удержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть на приближающееся к алтарю чудное видение в белом.
Кристина выглядела невыразимо прекрасно в воздушном подвенечном платье с длинным шлейфом и тончайшей вуалью, приколотой к роскошным темным волосам. Голову невесты украшал венок из бледно-розовых роз – таких же, из каких был составлен букет. Бледно-розового цвета были и платья пятерых подружек невесты, следовавших за ней.
Она улыбалась. Кристина твердо верила в любовь своего жениха и в свою любовь к нему, и ни малейшего признака боязни не отражалось на ее лице.
У Эви невольно сжалось сердце, и ей стало трудно дышать. В горле застрял комок. Она повернулась к брату и увидела в его лице такую же любовь к будущей жене, гордость и радость.
«Как бы мне хотелось…» – невольно подумала Эви и тут же спохватилась, радуясь, что Рашид сидит далеко от нее и не может видеть выражение ее лица.
А понял бы он? Может быть, сейчас он смотрит на эту христианскую свадебную церемонию и сравнивает ее с той, которая для них двоих невозможна?
Да, они любят друг друга – Эви ни на мгновение в этом не сомневалась. Как и в том, что их любовь уже сто раз доказана перед лицом всех на свете недоброжелателей.
Но любить и клясться в любви друг другу – это одно, а совсем другое – приносить такую клятву перед лицом Господа. Потому что, независимо от того, кто в какого Бога верит, такая клятва есть нечто вечное и нерушимое.
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями соединения в законном браке этого мужчины и этой женщины…
Эви заметила, как сидящая рядом мать подносит к глазам шелковый платок. Внезапно ее укололо острое чувство вины. Вины дочери, которая хорошо понимает, что ее мать никогда не сможет испытать такое же чувство радости и гордости, какое испытывает сейчас леди Беверли, глядя на Кристину, которая выходит замуж по любви и за достойного человека. Повинуясь внезапному порыву, Эви взяла руку матери в свою и поцеловала ее, сама не зная почему. Как бы то ни было, мать отвергла этот жест, сердито отдернув руку.
Это задело Эви – не просто задело, а больно ранило. Дальнейшая церемония прошла перед ней как в тумане – в тумане собственных ошибок, неудач и провинностей, заслонивших сегодняшнюю радость.