– А что представляет собой этот Чарлз Уэйверли? – спросила Мэдлин. Отец выложил все местные новости, но ни словом не обмолвился о женихе Нины. – Не могу представить, что наша маленькая Нина выйдет замуж и покинет родной дом, – добавила она. – Нина всегда была робкой домашней птичкой.
– Чарлз как раз то, что нужно для Нины, – ответил отец. – У него есть естественное желание любить и заботиться о ком-то. А ведь именно этого мы и ждем от человека, который берет в жены нашу Нину. Их брак будет прочным, – уверенно закончил отец.
Мэдлин молчала, стараясь справиться с болью в сердце. Это ощущение не было новым для нее. Когда она думала о любви и браке, грудь словно сжимало тисками. Она научилась жить с этой болью – и держать себя в руках. Никто ни о чем не догадывался. От любви остались только горькие воспоминания. Такого она не пожелала бы злейшему врагу. Брак накладывает определенные обязательства, человек от души дает обещание вечной любви. Мэдлин тоже любила и думала, что предложение руки и сердца также обещает вечную любовь. Она ошиблась. И не хотела, чтобы Нина испытывала такую же боль и безысходное отчаяние.
– А как Луиза? – спросила Мэдлин.
– Очень хорошо, – решительно заявил отец. Потом добавил с удовлетворением человека, безумно любящего жену: – Она прекрасна, и все у нее хорошо.
Луиза гораздо спокойнее переносила шумные выходки Эдварда Гилберна, чем мать Мэдлин. С Луизой отец был мягок и сдержан. Впрочем, никому бы и в голову не пришло быть грубым и жестоким с Луизой. Слишком она была нежной и ранимой.
– И очень хотела, чтобы ты вернулась домой, – закончил отец.
В этом Мэдлин не сомневалась. Пока она росла, Луиза прекрасно заменяла ей мать. Заботилась о ней и не становилась между Мэдлин и отцом или Ди.
– Луиза заново отделала твои комнаты – хотела сделать тебе сюрприз. А потом стала укорять себя: наверное, надо было оставить все по-старому, как ты привыкла. Мы были в ужасе, когда она решила все снова переделать на старый лад – в надежде, что ты ничего не заметишь. Нина сумела остановить ее. – Голос отца потеплел. – Она ей сказала, что новая Мэдлин, о которой я им не раз рассказывал, уже не захочет спать в комнате, оклеенной слащаво-розовыми обоями.
В самом деле не захочет? Мэдлин заставила себя засмеяться. Но ее не оставляло чувство утраты, ведь прежняя Мэдлин умерла, а новая еще только в стадии становления. Может быть, она теперь для всех чужая и с ней придется знакомиться заново? Мэдлин содрогнулась. Да нет. Просто она стала взрослой, вот и все. Поздновато, правда.