— Приятно слышать… Но давайте уточним: чем я способен помочь?
— Передам вам все материалы, записи, наброски. Расскажу, что смогу. А вы поступайте, как считаете нужным. Только, чтобы не пропало. Пишите очерки или документальную повесть… Это не должно умереть вместе со мной, понимаете? Вот Белова нет, а дела его прозвучали… Здесь же более высокая, самая высокая ступень. Не сорваться бы, не сфальшивить…
— Понимаю, — сказал я. — Понимаю прежде всего свою ответственность, если возьмусь. Но ваши условия, ваши требования?
— Их два. После меня останется единственный близкий мне человек. Ему жить… Ей жить дальше, — поправил себя Николай Алексеевич. — Нужен такт, чтобы моя откровенность не коснулась ее, не повредила бы ей.
— Можете быть спокойны.
— Благодарю. И еще: сколько вам потребуется времени на работу?
— Не знаю. Но года три — как минимум…
— Хорошо, — кивнул Николай Алексеевич. — Ровно через три года вы вернете все бумаги мне или… или тому, кто обратится к вам от моего имени. Все бумаги, — повторил он. — Из тех же соображений…
— Слово чести.
— Вполне удовлетворен.
— Однако поймите меня правильно: где гарантия, что записи достоверны, что бумаги, документы — не фальсификация? Я даже не знаю, настоящим ли именем назвались вы. А я не настолько молод, чтобы тратить годы на работу, которая, извините, может оказаться сомнительной.
— Закономерное беспокойство, — удовлетворенно, с чуть заметным оттенком снисходительности, произнес Николай Алексеевич. — В достоверности вы убедитесь, едва возьметесь за бумаги. Они скажут вам сами за себя. Но я предвидел ваши сомнения. Мы вместе встретимся с человеком, которого вы знаете.
— С кем?
— С Георгием Константиновичем. — Глаза старика вновь блеснули молодо и вроде бы даже озорно. Вспыхнули и сразу потухли. — Вы ведь знакомы с ним?
— С маршалом Жуковым? Да.
— Если вас не затруднит — завтра в это же время. Поворот с кольцевой автодороги на дачу Георгия Константиновича вам известен? Там запретный знак.
— "Кирпич", знаю.
— Тогда против этого «кирпича», за автострадой, метрах в ста от дороги.
— В сторону Рублева? — уточнил я.
— Да, там есть въезд в лес.
— Но почему за дорогой?
— Там спокойней, — усмехнулся Николай Алексеевич, — там прогуливаются пенсионеры.
Старик заметно устал, хотя и не показывал этого. Вяло шевелился язык, невнятно звучали слова.
— Буду без опоздания, — поспешил заверить я. — Куда вас проводить?
— Спасибо, идите к автобусу.
Метров через пятьдесят, на изгибе тропинки, я обернулся. Возле старика была женщина в темном платье. Белел воротник, но лица я не разглядел. Заметил только, что она стройная, повыше Николая Алексеевича. Взяв старика под руку, медленно повела к шоссе. Там, на обочине, стояла автомашина. Небольшая. Скорее всего, «Москвич».