– Я собирался подарить этих прекрасных лошадей аббатству Святого Даниила. – Видно было, что Эмброуз вовсе не стыдится содеянного. – Я полагал, что их можно продать, а полученное серебро потратить на еду для бедняков.
– Как вы себе представляете, что произойдет, если станет известно, что простые монахи продают краденых коней? – осведомился Гриффин. – Эти кони, пусть и хорошие, принесут аббатству одни неприятности. Отдайте лучше их мне. Я позабочусь, чтобы их переправили в Южный Уэльс, а затем в Англию, в безопасное место. Даже если их обнаружат и опознают, то это запутает и обескуражит барона Рэдалфа. Ему придется поломать голову, решая, куда вы направились. А что касается аббатства Святого Даниила, то, из уважения к вашему мужеству и остроумию, я подарю им шесть валлийских пони, чтобы они использовали их так, как хотят. Предоставьте все это мне: для меня самое большое удовольствие – дразнить и мучить пограничных с нами баронов!
– Наверное, он украл этих пони, которых собирается отдать аббатству, – проворчал Элан, однако Пирс и Эмброуз приняли предложение Гриффина, так что раздраженный юноша возражать не стал. На самом деле ему было совершенно все равно, что будет делать Гриффин. Сердце его занято было не Уэльсом, а замком Бэннингфорд. Он томился желанием увидеть Джоанну, обнять ее, утешить, сказать ей, что любит ее и будет любить вечно. Он мечтал освободить Джоанну из жестокого плена, в котором держал ее отец.
Но еще Элан знал, что Пирс и Эмброуз правы, подчеркивая каждый раз, когда он заговаривал о своих мечтах и возмездии, что он пока ничего не может сделать – все это кончится его смертью и, весьма вероятно, еще более строгим заточением Джоанны. Каждую ночь перед сном он повторял свою клятву найти способ вернуться к Джоанне. Но после того как Гриффин освободил его и его товарищей и нашел им корабль, отплывавший в Ирландию, Элан отдалялся все дальше от своей любви.
Оказавшись в Ирландии, беглецы дней через десять нашли корабль, следующий в Бордо. Их судно было хрупким, и волны швыряли его как щепку, но Элан с радостью убедился, что, в отличие от Пирса и Эмброуза, не подвержен морской болезни. Когда они приплыли в Бордо, ему вовсе не понадобился отдых на берегу. Не то что его спутникам, измотанным качкой.
После Бордо они продолжили свое путешествие по суше, следуя вдоль реки Гаронны до Ажена, где Эмброуз заболел. Его тяжко рвало, отказывали почки, и Элан сначала поддразнивал его, говоря, что он переел сочных слив, которыми славилась эта местность. Однако, когда на следующий день они с Пирсом тоже свалились, ему стало не до смеха.