В следующие тяжелые недели Элан впервые в жизни всерьез задумался о смерти, о том, что, возможно, не доживет до встречи с Джоанной. Он впал в тихую безысходную тоску. Эта неизбывная тоска, сдержанность и чувство собственного достоинства изменили вспыльчивого, мечтательного Элана: недавний капризный юноша превращался в серьезного мужчину.
Им понадобилось шесть недель, чтобы почувствовать себя в силах продолжить путь. К тому времени октябрь уже близился к концу. Все еще не избавившиеся от слабости, они отправились, делая частые остановки, в Тулузу, оттуда в Каркассон и наконец в Нарбонну. Там измотанный дорогой Эмброуз настоял на продолжительном отдыхе, прежде чем они подвергнутся мукам нового плавания по морю.
Рождество они встретили в Нарбонне и лишь в середине января вновь пустились в путь и сразу же подверглись испытаниям и трудностям, обычным для путешествующих в этих краях. Они уже были в виду Сицилии, когда шторм отогнал их далеко на северо-запад и посадил на мель у берегов Майорки, где им пришлось провести несколько недель в ожидании, пока корабль починят. Наконец в середине марта они вновь приблизились к Сицилии. И опять их бил и швырял один из тех жестоких штормов, которые внезапно разыгрываются в этой части Средиземного моря. Однако на этот, раз им повезло больше. Под проливным дождем капитан обогнул выступающий далеко в море мол и вошел в гавань, где бурные валы и смерчи открытого моря сменили тихие, ласковые волны… К изумлению Элана, пока матросы швартовались у причала, дождь прекратился и сквозь плотные тучи пробилось солнце.
– Это доброе предзнаменование для вас, – сказал Элану капитан, взглянув на небо.
– Надеюсь, – отозвался Элан, не отрывая глаз от сооружений из оранжевого песчаника: огромного возводящегося собора и стройного минарета рядом с золотым куполом устремленной в небо мечети. Все выглядело необычным и волшебно красивым. Улицы около гавани были переполнены людьми в самых причудливых нарядах: норманские рыцари в кольчугах, еврейские купцы в темных одеждах, с курчавыми бородами, мусульмане в плащах и тюрбанах, гладковыбритые греки с темными глазами и горбатыми носами… А все потому, что на острове правил король, образованный и веротерпимый, при котором все религии и народы жили в мире и согласии. Так сказал ему Эмброуз, и теперь Элан наблюдал яркое подтверждение его слов.
На всем протяжении этого, казавшегося бесконечным, путешествия Эмброуз, несмотря на болезнь, продолжал просвещать юношей. Элан даже смог различить несколько арабских слов, донесшихся с причала, и уловил быструю скороговорку греческого. Глубоко вдохнув напоенный запахом экзотических цветов и трав весенний воздух, он посмотрел на запад, на королевский дворец, расположенный вблизи и слегка нависающий над городом.