В описываемое время депутатский слой всех уровней был однороден разве что своей антикоммунистической направленностью, объединенной почти всеобщим стремлением к ликвидации шестой статьи Конституции СССР о приоритете КПСС в жизни страны. Тогда еще никому в голову не приходило обозвать прошедшие "на ура" выборы «однопартийными» и самих "избранников народа" — людьми, "рекомендованными исключительно партией", а поэтому, как часто приходится слышать теперь, "не отвечающими интересам обновления России". Полагаю, что подобный вывод в ту пору был бы просто нелеп, ибо все еще совершенно отчетливо помнили: главным и необходимым условием успеха на выборах для каждого кандидата в депутаты считалась яркость и ярость хуления именно КПСС.
Боялся ли Собчак потерять Богом и депутатами дарованное ему, совершенно без учета собчачьих личных качеств, место? Поначалу, можно смело сказать, что нет. Он даже в общих чертах предполагал возможность потери им этой, пока еще не «хлебной» должности, для чего зарезервировал и длительное время сохранял за собой кресло завкафедрой в Университете, получая там постоянно за такую «страховку» четвертушку оклада и поэтому ничуть не страшился, порой без особой нужды, безобразно глумиться в публичных разглагольствованиях о том, что самый ничтожный его студент, законченный идиот от рождения, нашедший себе пристанище, как это часто в жизни бывало, именно на юридическом факультете, "даст фору сто очков вперед" любому народному избраннику, которых теперь «судьба-злодейка» всучила ему учить уму-разуму, да к тому же почти бесплатно. Подобными принародными оценками умственного и образовательного потенциала "избранников"" иногда с помощью телевидения «патрон» успешно концентрировал и объединял «нардепов» в ослепляющей к своей персоне ненависти.
Однако по мере привыкания «патрона» ко вкусной, обильной, бесплатной пище и другим благам, располагаемым его должностью, а главное, обозрев захватывающие, развернувшиеся перед ним перспективы неограниченного, не облагаемого никакими налогами личного воровского дохода, притом валютного, не в пример гонораришкам за прижизненные консультации, даваемые прежде за мелкую плату разной публике, сутяжничающей по разделу имущества, или другим незначительным подачкам от разных подозрительных кооперативчиков, Собчак в травле депутатов стал более осмотрителен и боязлив. Накал обличения вскоре пошел на убыль, а собчачье сердце, наоборот, наполнялось пламенной любовью к подаренному судьбой чину, и порой уже начинал сковывать настоящий страх за его утрату, поэтому Собчак стал часто публично говорить о тяжести возложенной на него депутатами ноши и готовности тут же сложить полномочия, "если того захочет народ". Такой словесный блудливый каламбур был верным признаком желания закрепиться на стуле у стола с портфелем, ибо «патрон» великолепно понимал всю правовую беспомощность оформить это "народное хотение".