Но во время Рамадана я занималась с Дриссом любовью, нарушая обет и не держа данное слово. Я только могла сказать ему: «Не смотри на меня сейчас. Смотри куда-нибудь еще, пока я не кончу». Что кончу? Этот высочайший и низкий акт, когда фаллос Дрисса ходит в моем лоне, скользкий и блестящий? Я ложилась в постель с любовником, который курил сигарету, и склоняла голову на смуглую, заросшую черными волосами грудь. Я гладила ее, и мне казалось, что я проникаю пальцами вглубь женского руна. Его пот был жидкостью самой красивой вагины, которую женщина может открыть небу. Он затягивался, и я вдыхала дым прямо из его легких, задерживала его в своих и выдыхала — предмет наслаждения, его добыча, пропитанная алкоголем и никотином. Лоно мое кипело и беспрерывно выделяло на простыню избыток любви и ожидания. Я хотела, чтобы он все время был во мне. Все время. «Оставайся! Не выходи оттуда». Он смеялся, поглаживая мои половые губы, мокрые от смазки и его спермы. Он превратил мое лоно в рот, который только и хочет, что брать навсегда. Каждый раз, когда он выходил оттуда, я говорила ему: «Останься», — чтобы не видеть, как душа растекается у меня между ногами, смехотворная и банальная. Я не могла больше вынести этой любви. Я устала от постоянного желания уйти от него.
Накануне Аида, когда дети, крича, бегали по скудно освещенным переулкам и взрывали петарды о стены, набухшие от влажности, Дрисс сказал мне одну из своих блестящих речей — последнюю перед нашим разрывом.
— Видишь ли, — сказал он, — я люблю тебя. И я не хочу этого. Жизнь — это член. Она стоит — хорошо. Она увядает — все кончено. Надо перейти к чему-нибудь другому. Жизнь — это влагалище. Оно увлажняется — хорошо. Если начинает задавать тебе вопросы — пора уходить. Не надо усложнять себе существование, соловей мой. Член. Влагалище. Точка. Когда ты это поймешь?
— Я стараюсь, знаешь ли. Я вот так тебя послушаю-послушаю, да и уйду когда-нибудь.
— Зачем тебе от меня уходить? Нет, ты не сможешь обойтись без члена, который стоит для тебя, не слабея, и все время упирается о твою попку, а ты даже не согласишься подарить ему свою гвоздичку.
— Я пока что не возненавидела тебя настолько, чтобы повернуться к тебе задом.
— Возненавидела меня? Скажи пожалуйста, у меня голова пошла кругом от твоих торжественных признаний в любви и трагической мины! Ты мне уже на нервы действуешь со своими вечными «Я люблю тебя», «Я тебя ненавижу», «Когда-нибудь я уйду от тебя!» Я тебе никогда не врал и всегда говорил: «У меня встало, я беру тебя, я кончаю, я спускаю, я забываю». Кто дурит тебе голову? Кто тебе голову вскружил?